Но Яковлев не испугался: «Показал ямщикам в Тюмени деньги, и едва мужики пронюхали, что комиссар платит наличными, да еще новенькими романовскими — ни одной копейки керенских, не стало отказа в лошадях, продуктах, квартирах и лучших тарантасах, какие только были в селах и деревнях. Впереди обоза неслось: “Едет настоящий комиссар, который за все платит”.
В Тобольске Яковлев встретился с Хохряковым и его уральским приятелем Заславским. Не успели обменяться приветствиями, как последний заявил:
— Нам надо с этим делом кончать.
— С каким? — спросил Яковлев.
— С Романовыми.
— Значит, — заключил Яковлев, — все слухи о том, что есть отдельные попытки покончить на месте с Николаем II, имеют под собой почву».
После такого разговора особоуполномоченный ВЦИК отправился в губернаторский дом. Нет необходимости излагать все подробности его беседы с охраной царя. Выделим лишь главное из воспоминаний Яковлева:
«Выступил офицер:
— Что будет с нашим отрядом, куда мы денемся? Нас почему-то все считают чуть ли не контрреволюционерами. Никакой помощи не оказывают, и вот уже полгода мы сидим без денег, и нам никто не выплачивает жалованье.
— Разве Тобольский Совет вам денег не платит? — перебил я расходившегося оратора.
— Ни одной копейки. Они только нападают на нас, и чуть дело не дошло до кровопролития, — ответил офицер, а остальные его поддержали.
Наступил тот решительный момент, которым я должен был воспользоваться.
— Так в чем же дело? Я уплачу вам.
— Как? За все время и все причитающиеся нам путевые и дорожные расходы, как полагается по военному положению?
— Ну да, все это вам по праву причитается. Вот чемодан с деньгами стоит».
Так были проданы в Тобольске царь и его семья. При их собственном скупердяйстве: несметных сокровищах, вывезенных с багажом, и щедрых пожертвованиях, сокрытых в тайниках Гермогеном.
Солдаты охраны произвели на Яковлева хорошее впечатление: «Стройные, статные, прекрасно одетые и хорошо вымуштрованные, они резко отличались всем своим видом и солдатской выправкой от наших красноармейских отрядов 1918 года. Чувствовалась между ними сильная и дружная спайка, вызванная, очевидно, долгим пребыванием вдалеке от своих частей и, несомненно, углубленная последними тобольскими событиями, когда их хотели обезоружить, оставили без провианта, без света и без денег».
Комиссар пристально вглядывался в лица солдат охраны царя: «Сильные красавцы, большинство с открытыми, чистыми русскими лицами, приветливо, но и тревожно посматривали в мою сторону. Мы освоились, и между нами завязалась дружеская беседа. Посыпался ряд вопросов о положении в России. О нашем правительстве, о Керенском. Но чаще всего о своей дальнейшей судьбе... У меня не было никакого сомнения: Романова теперь я вывезу без всяких помех со стороны охраны, она будет только оказывать содействие в моем предприятии».
