Потом Иринарх на допросе в ОГПУ показал: «...Гермоген возвратился из Москвы угрюмый, недовольный. Уехал в Абалакский монастырь, там затворился, молился, думал... Послание патриарха Тихона против самозваной власти большевиков он сам прочитал в Тобольском соборе и хотел для этой же цели поехать в Тюмень, но, очевидно, получив какие-то тревожные вести, он вместо себя послал меня в Тюмень. Я приехал туда с одним купцом под видом его спутника и там узнал, что по пути Гермогена должны были арестовать. Поэтому все удивились, как проскочил я. Гермогеном мне было дано задание, кроме прочтения послания патриарха Тихона, организовать по городу крестный ход. Я вместе с протоиереем Алерским наметил план демонстрации крестного хода. Но накануне утром Алерский пришел ко мне и заявил, не указывая источника, что тюменские власти по поводу наших предстоящих действий запрашивали Москву, от которой получили известие, чтоб крестному ходу не препятствовать, но переписать участников. Так как к крестному ходу было все приготовлено и народ оповещен, то мы не нашли возможным отменить его. Крестный ход состоялся, хотя и был оцеплен красноармейцами. Когда я собрался уезжать обратно в Тобольск, мне сказали, что в дороге меня арестуют. Тогда я официально известил все духовенство, что в пятницу буду в Тюмени, а сам под видом простого мирянина уехал в Тобольск...»
О чем молился Гермоген в Абалаке? О чем думал? О земных страстях праведников? О церковной скупости? А может, о том, как выполнить волю патриарха: обмануть беспокойных кредиторов и сохранить для церкви полученные от них деньги и ценности.
Дело в том, что от оставшегося в Петрограде и Москве царского окружения в Тобольск поступали большие средства — на жизнь и на освобождение. Об этом сам Николай II записал в своем дневнике: «...12(25) марта: из Москвы вторично приехал Влад. Ник. Штейн, привезший оттуда изрядную сумму от знакомых нам добрых людей, книги и чай. Он был при мне в Могилеве вторым вице-губернатором. Сегодня видели его проходящим по улице».
Считается, что все эти деньги и ценности под предлогом организации побега царской семьи из Тобольска присвоил Борис Соловьев, зять Григория Распутина. Тогда почему после Гражданской войны он полунищим работал во Франции на автомобильном заводе «Рено» и в 1926 году скончался от туберкулеза? А его жена Матрена Соловьева-Распутина устроилась в Париже гувернанткой и с двумя крохотными дочерьми жила в небольшой квартирке. Потом уроженка села Покровского Тюменского уезда Тобольской губернии окажется в Америке, где станет... укротительницей тигров.
