— Доктор, — прошептал он, взглянув на белый халат Петра Сергеевича.
— Я не доктор, — сказал Пётр Сергеевич. — Я, Афанасий Александрович, давно уже сижу здесь и жду, чтобы вы очнулись. Меня весьма интересует тот человек, с которым вы встретились на подножке вагона. Это злейший враг. Мы его рано или поздно поймаем. Но мне хотелось бы словить его как можно скорее, пока он не натворил новых бед. Как его зовут?
— Шранке. Майор Шранке… Но до войны его звали иначе. Наверное, у него много имён. Я работал метеорологом на Эльбрусе. И в первый раз я встретился с ним много лет назад. Вы знаете, у него было совсем другое лицо тогда, но я его сразу узнал. У него не только много имён, у него, мне думается, множество шкур, в которые он влезает. И он умеет отлично гримироваться. В первый раз я увидел его… если вы помните, германская экспедиция альпинистов восходила на Эльбрус…
— Помню, — подтвердил Пётр Сергеевич.
— Они разыгрывали из себя туристов. Он тогда угощал меня сигарами. Его тогда звали… постойте, его звали Штейнбах. Он был молодой, с светлыми глазами, с лицом, словно высеченным из камня. Он шутил и смеялся, говорил, что он художник, и делал какие-то зарисовки. А его друзья щёлкали фотоаппаратами. Никакие не туристы они были — просто шпионы. Я понял это в сорок втором году, когда немцы появились у нас на Кавказе. Тогда он явился в форме майора горных стрелков. Теперь его уже звали Шранке. Он распоряжался всеми и всем. И теперь это был человек со сморщенным лицом, с приплюснутым носом, с тёмными волосами и с глазами законченного альбиноса. Я сразу узнал его, а он в свою очередь узнал меня. Он имел наглость даже напомнить мне это. «Вы помните, я угощал вас сигарами? — сказал он. — А теперь я неограниченный ваш начальник. И если я захочу, я расстреляю вас или запихну в мешок и сброшу в пропасть. Но вы мне пока нужны. Немецким войскам на Кавказском хребте нужны метеосводки. Вы станете их передавать». Я отказался. Он приказывал. Он избивал меня, загонял мне под ногти иголки. Вот следы. Расстрелять меня он не решался: тогда некому было бы составлять сводки. Немцы не сумели перешагнуть через хребет. Они сидели на перевалах, но наши крепко держали побережье. И тогда я, понимаете, решился передавать в эфир сводки. Сводки ведь нужны и нашим войскам. И заодно со сводками я умудрялся передавать сведения о численности немцев на перевалах. Я ведь многое слышал у себя, на горе…
Он передохнул. Пётр Сергеевич терпеливо ждал.
