Квинихидзе, ученик первого советского лауреата «Оскара», документалиста Ильи Копалина, дебютировал в 1960-м тоже как документалист-портретист икон оттепельной интеллигенции: Марселя Марсо, Бенни Гудмена, Эдуардо де Филиппо. Его игровой дебют («Первый посетитель», 1966) – дань сразу двум кумирам эпохи: Владимиру Ильичу Ленину и сыгравшему его Иннокентию Смоктуновскому. Манерный вождь вел себя что твой Гамлет, роль которого только что прославила актера в фильме Григория Козинцева, еще одного учителя Квинихидзе, так же испытывая нервы соратников оригинальными идеями, осенявшими его. Что будет, например, если взять да и арестовать дипломатический корпус? Но, Владимир Ильич, ведь так не принято! Вот именно потому, что не принято, и надо арестовать! Ну а то, как Ленин-Смоктуновский прикладывал телефонную трубку левой рукой к правому уху, стало актерской притчей во языцех.
Квинихидзе раскидывал кастинг как виртуозный пасьянс: в его лучших фильмах нет главных и второстепенных актеров. В том же «Первом посетителе» блистали Руфина Нифонтова в роли необычной Александры Коллонтай и Анатолий Шведерский в как будто эпизодической роли одноглазого саботажника. Великий Олег Борисов в роли несостоявшегося «властелина мира» Гарина («Крах инженера Гарина», 1973) сходился в смертельном поединке с сыщиком Шельгой, сыгранным иконой шестидесятнического кино Белявским, а упоительный Ефим Копелян философствовал в облике апаша-душегуба по кличке «Гастон Утиный Нос».
Казалось бы, что может быть серьезнее и официознее историко-революционной «Миссии в Кабуле» (1970) о шпионско-дипломатических интригах 1919 года: явный госзаказ, напоминавший мировому империализму, в чьей сфере влияния Афганистан. Что ж, Квинихидзе снял образцовый политический триллер: в сцене гибели разведчицы Лужиной – чувственной Ирины Мирошниченко – волей-неволей смахиваешь скупую слезу. Но тут же Квинихидзе сводил на дуэли на фоне гигантских статуй Будды в долине Бамиан – тех самых, впоследствии взорванных талибами – братьев Стриженовых: Олега и Глеба, в котором разглядел «советского Клауса Кински». Обряженный в тирольскую шляпу с пером тевтон Альгимантас Масюлис палил из пулемета по королевскому лимузину, а по кабульским задворкам бродил дервиш-чекист Михаила Глузского, за весь фильм не произнесший ни слова.
Кстати, точнее говоря – как нельзя более некстати – в разгар съемок «Миссии» сама жизнь Квинихидзе окрасилась в цвета триллера пополам с водевилем. Его жена-балерина Наталия Макарова, солистка Кировского театра, гастролируя в Великобритании, запросила и получила политическое убежище. Квинихидзе отделался относительно безболезненно: его, заподозрив в сговоре с женой, не отпустили в экспедицию в Индию. Помочь не смогли ни загадочный Владимир Вайншток, слывший лучшим чекистом среди режиссеров и лучшим режиссером среди чекистов, соавтор (с Павлом Финном) сценария не только «Миссии», но и «Мертвого сезона», ни сам генерал Филипп Бобков.
