Ринг – пустяки. Толстый распинал себя на всамделишном кресте в одном из своих богоборческих и боговдохновенных перформансов. За любой из них в прекрасном новом мире, до торжества которого Володя не дожил, ему впаяли бы всамделишный срок. А в благословенном 1981 году он отделался неделей в римской каталажке за то, что, забравшись в фонтан Треви, вопил: «Берегите папу!» Оказавшись вдруг пророком – через девять дней папу тяжело ранил турецкий фашист, – Толстый недоумевал: он-то «покусился» на папу, чтобы только так, наотмашь встряхнуть европейцев, забывших о страхе – божьем и творческом.
Его сообщниками по альманаху, созданному в 1984 году в пику «хорошему тону» эмигрантской печати, были такие же, как и он, индивидуалисты, космополиты, мятежники, визионеры и хулиганы – Наташа Медведева, Эдуард Лимонов, Алексей Хвостенко. Альманах звался «Мулетой»: до ребяческой дрожи влюбленный в корриду, Толстый мнил себя матадором, дразнящим всех, кто пытается «быковать» в свободной вселенной искусства и слова. В 1986–1988 годах он издавал еще и «самиздатский» на вид «листочек» «Вечерний звон». Его самый политкорректный материал – рисунок, демонстрирующий чудесное превращения лица Солженицына в лицо Сталина.
Из федерации французских анархистов «Черное и красное» Толстый вышел – разругавшись с соратниками из-за признания ими парламентских методов борьбы – и создал свою группу с феерическим названием «Черный передел Земли и Воли». На президентских выборах голосовал за вечную кандидатку-троцкистку Арлетт Лагийе, хотя ее шансы не превышали статистическую погрешность. Впрочем, не «хотя»: именно потому, что не превышали.
За любой «базар» Толстый отвечал железно, никогда не врал, не оговаривал даже самых ненавистных ему персонажей. Помню, как в 1990-м меня шокировал его стремительный ответ на вопрос, что он думает о Владимире Буковском. Толстый закрыл тему, отчеканив: «Лагерный педераст». История, как говорится, доказала его правоту.
Смутьяном Толстый был не только в политике и творчестве, но и в жизни друзей. В моей жизни – в том числе. К друзьям он был столь же требователен, сколь бескорыстно щедр и верен. Добивался от них бескомпромиссности и неуемности, для него самого органичных. И – как правило – не добившись, погрустив, прощал друзьям их слабость. Не всем же дано быть матадорами.
Евгения Уралова
(1940–2020)
«Июльскому дождю» (1966) Марлена Хуциева – фильму, открывшему и сделавшему иконой поколения Евгению Уралову – повезло. Он признан не просто величайшим фильмом советской «новой волны», но одним из тех редких фильмов, по которым можно сверять часы истории. Фильмом-занавесом, опущенным над эпохой оттепели, не столько переходящей в заморозки, сколько утомившейся от собственной игры в искренность. Фильмом, подводящим горький и преждевременный итог жизни поколения романтиков и позеров, которые считали себя честнее и чище своих родителей, а оказались несравнимо мельче.
