— Продолжайте.
— Вроде положил паспорт опять в бумажник. Говорю: вроде, потому что с тех пор его не видел. То есть не уверен, что видел. Посадка уже шла, с почты — прямо в вагон. Обычно в купейном вагоне как? Если у тебя нижнее сиденье, найдется кому его уступить — старушка, молодая мамаша. А тут компания удачная. Все мужчины, одного, примерно, возраста, и едут просто отдохнуть. В карты поиграли, анекдоты, житейские истории были. Люди интересные, с разных концов страны. Да, забыл упомянуть. Обычно бумажник в пиджаке ношу, а перед посадкой переложил в портфель. Вечером ужинать отправились в вагон-ресторан, доставал десятку. Тогда вроде мелькнуло ребрышко паспорта. А может, показалось. Пытался припомнить позднее, не мог. То мелькнуло, то показалось, выходило.
— Сейчас бы к чему склонились?
— Сейчас тем более не отвечу.
— Все видели, как деньги доставали?
— Наверно. Вернулись перед сном. Проводник закрывал и открыл купе. Я в бумажник заглянул, в одно только отделение, где деньги. На месте. Поставил портфель под лавку, лег спать. А утром не проверял больше. До портфеля добраться, меня нужно поднять со скамьи. В санатории обнаружилась пропажа.
— Не почувствовали, бумажник по толщине не уменьшился?
— Там всего хватало. И курортная карта, и заявка на рацпредложение недооформленная, и лотерейки — все, вплоть до квитанции на белье из прачечной.
— И все осталось в сохранности?
— Да. На попутчиков я не подумал. Во-первых, на проходимцев не похожи, потом — кто бы от шестисот рублей отказался, раз уж залез. Решил, на почте оставил. Хорошо, заводской пропуск в кармане, по нему приняли в санатории.
— Написали на почту?
— Обязательно. Ответ отрицательный пришел.
— Не отлучались из купе, так, чтобы кто-то один оставался?
— Выходили иногда покурить. Но дверь не закрывали. Кстати, можно закурить?
— Да, только пересядьте к окну.
Шатохин приоткрыл балконную дверь. Апрельский воздух, разноголосый шум миллионного индустриального города хлынул в комнату.
— А проводник?
— Нет, нет, — Емелин выдохнул дым. — Студенты, стройотряд.
— Опишите ваших попутчиков, — попросил Шатохин.
— Пожалуйста. Илтус из Прибалтики. Это имя, фамилии не помню. Сухощавый, среднего роста, по-русски говорит с акцентом. Еще один, — не то с Волги, не то с Камы, — забыл. Невысокий, толстый, с лысиной. Третий с вас ростом, но помощнее. Волосы немного вьются, выражение лица такое скучающее, движения ленивые. А возраст — всем за сорок или около.
