О еде: булка была черствой, но вкусной.
Я уже сама готова чем-нибудь в него запустить, когда замечаю вдали мерцающий на фоне едва посветлевшего неба огонек. Свечу за мутным оконным стеклом, которое словно парит в пустоте.
– Нам туда, – подтверждает Принц и уверенно сворачивает на не замеченную мной тропу.
Как он понимает, куда идти? Как ориентируется в своем беспросветном мраке? И не свалится ли с утеса, если я не вмешаюсь?
Тропа действительно ведет к краю отвесной скалы, где и примостился крошечный и весьма неказистый при ближайшем рассмотрении домишко. Он буквально стоит на цыпочках у обрыва, даже чуть накренившись в сторону бездны, и раздумывает, а не сигануть ли вниз, на омываемые волнами камни.
Очевидно, пока жажда жизни побеждает.
За единственным окном и впрямь подрагивает пламя свечи, которое гаснет с первым ударом принцева кулака в дверь – уж не знаю, само ли или задутое негостеприимным хозяином. Несколько мгновений мы так и стоим, пытаясь расслышать шаги за приглушенным рокотом волн и стонами ветра, здесь, на краю, особенно заунывными. Но дом молчит.
Принц снова постукивает костяшками по рассохшемуся косяку. И снова. И снова. Я тянусь к нему, чтобы остановить. Ясно же, что нам не рады, – честно говоря, я бы и сама не обрадовалась и не спешила навстречу ночным визитерам. Но едва я дергаю Принца за рукав, как дверь распахивается и на пороге появляется хозяин.
Не знаю, кого я ожидала увидеть, но точно не щуплого мальчишку. Конечно, полумрак обманчив и я могу ошибаться, но возникший в проеме юнец вряд ли старше меня, а то и младше. Его коротко стриженную макушку будто окунули в лунный свет – такая она голубовато-белая, что едва ли не светится. На бледном скуластом лице виднеются какие-то темные полосы, точно кто грязными пальцами по щекам провел, а по-детски пухлые губы презрительно кривятся.
Он не похож на человека, которого подняли с постели, скорее на кого-то оторванного от крайне важного дела и поэтому раздраженного. Раскосые арьёнские глаза так и мечут молнии.
– Меня твоими злобными взглядами не проймешь, – угадывает Принц настроение хозяина и, бесцеремонно отодвинув его в сторону, переступает порог.
Следом в дом влетает Кайо, и только потом, немного растерянно, захожу я. За спиной хлопает дверь, щелкает затвор, а после раздается еще один щелчок, словно пальцами, – и во всех углах довольно просторной комнаты вспыхивают свечи.
Убранство не поражает роскошью, но и ожидаемого запустения я не вижу. Все просто очень… не по-домашнему. Мы словно попали в чью-то мастерскую. В глаза сразу бросается длинный рабочий стол, заваленный отрезами ткани, углем и устрашающими изогнутыми инструментами. Вокруг есть и столики поменьше со стопками книг и горами свитков. Несколько стульев, продавленный тюфяк на полу, гобелен с выцветшим рисунком на стене и… все.
