— И бубликов больше не делают, — добавил, сверкнув глазами, малыш Максим. — По утрам, вместо того чтобы ходить с лотком, я сметаю паутину в пекарне, а по вечерам продаю газеты, чтобы хоть что-то заработать.
— Надо же! Всем теперь только и забот что думать про твои бублики! — взорвался Ромикэ. — Ты что, не слышал, хлеба нет… Людям нужен хлеб, а не бублики.
— Я это знаю, — не сдавался Максим. — Но бывает и так: муку вдруг привезли, а разгружать и печь некому. Люди разбежались из-за бомбежек. Домн Графф, хозяин хлебопекарни, собирает своих работников с помощью полиции, а никто не идет… все прячутся.
Валериу поднял руку и сделал знак, чтобы они замолчали и дали ему возможность продолжать.
— Используйте это как повод, чтобы возбудить недовольство населения, разъясняйте людям, особенно окружающей вас молодежи, в чем истинная причина нищеты, что происходит на белом свете и у нас в стране, почему столько бед, что не продохнешь, и конца им не видно! Там, где вы работаете, в очереди за хлебом, за мясом или утром на рынке, просто на улице — везде, где подвернется случай, завязывайте беседы — очень тактично! — и разъясняйте, откуда на нас сыплются несчастья, что они не с неба упали, как некоторые стараются внушить, а навязаны земным «божеством», именуемым фашизмом, буржуазией, эксплуататорскими классами. Понятно, друзья?
В комнате наступила глубокая тишина. Не было слышно ни звука. Только снаружи, во дворе, бегала от ворот до задней стены забора и обратно собака, гремя цепью, скользящей по натянутой проволоке.
— Эти их фашистские листки врут напропалую, — нарушил молчание Ромикэ и обвел взглядом притихших ребят. — Все видят, что Гитлеру капут, а бессовестные газетчики словно с луны свалились или заболели куриной слепотой.
— Дураки они, что ли, признать близкое поражение этого бесноватого Адольфа? — подал голос и Павел. — Пишут несусветную чушь для собственного успокоения…
— Словом, сами себя подбадривают! — заметил Аурел.
— Вот именно!
— Слышали про взрыв воскресной ночью? — шепотом спросил Ромикэ и снова обвел взглядом собравшихся. — Взлетел на воздух воинский эшелон с немецкими танками и броневиками…
— Где?
— Недалеко от станции Скела Кладовей.
— Говорят, это была авария, стрелку перевели неправильно, — вмешался в разговор Максим. — Так я слышал…
— Какая стрелка, дурачок? — накинулся на него Ромикэ и щелкнул по лбу. — Не знаешь, не суйся! Все-то ему известно, обо всем-то он судит! Там был взрыв по полной форме. И случился он не сам по себе.
