День катился к вечеру. Уже ниже вершин деревьев опустилось солнце, уже воздух над окрестными полями стал гуще и запашистей, пропитываясь светлыми травяными запахами, а характерники, не замедляясь, продвигались через вражеский стан, оставляя за собой только смерть и ужас. Во вражеском войске нарастало смятение. Никто не мог понять, что же это за создание бушует в теле огромной армии. Сбесившимся клинком рубит и рубит товарищей, а сам, будто заколдованный, не поддается ни сабельному удару, ни пуле, ни стреле… С каждым казачьим ударом суеверный страх все глубже проникал в сердца даже самых твердых духом воинов. Многие, приблизившись на расстояние сабельного удара и углядев сосредоточенные лица казаков, заметив, как падают один за другим воины, ещё недавно уверенные в непобедимости, как летят в казаков стрелы, но не причиняют никакого вреда, вдруг разворачивали коней, в панике кидаясь назад, сбивая с ног других и пугая тех, кто ещё не сумел подобраться ближе.
Космята на какое-то время потерял счёт убитым врагам, и почти перестал ощущать себя самостоятельной боевой единицей. Он словно провалился в водоворот битвы, слившись с товарищами в единый многорукий организм, без начала и конца. Странно, но и устали казаки почти не чувствовали, находясь в каком-то ином то ли мире, то ли измерении, где силы безграничны, а удача постоянна. Уже в густых сумерках казаки пробились к противоположному краю вражеского стана и совершенно неожиданно для себя вдруг не увидели впереди врагов. Только в этот момент Космята, да и остальные казаки, словно вынырнув из беспамятного омута, с удивлением оглянулись на пробитую полосу из мёртвых тел, стелющуюся позади и теряющуюся там, в глубине стана. По краям её замерли сотни черкесов с оголёнными саблями и перекошенными ужасом лицами. Ни один не решался напасть на казаков.
— Уходим, — бросил Космята, пуская кобылу рысью.
Лошади послушно ускорились и, характерники, не убирая окровавленных клинков в ножны, закачались в сёдлах за атаманом. И только удалившись от вражеского стана на полверсты и углубившись в соседний лесок, Космята позволил себе ещё раз оглянуться. Позади расстилался пустынный луг, постепенно теряющий краски в наползающей темноте. Он снова поторопил лошадь, стараясь не думать вообще ни о чем. По опыту он знал, что вот-вот на них навалится отчаянная усталость, и очень трудно будет выдержать в седле наступающую ночь. Поэтому, пока ещё оставались какие-то силы и пока враги не пришли в себя, он спешил увести людей как можно дальше от вражеского лагеря.
