В таком порядке и двинулись дальше. Тупое навершие строя, будто пуля, глубоко вонзилось в беспорядочную толпу татарских конников, постепенно собирающихся перед казаками. Яростная рубка продолжалась…
Татары скучивались, каждый старался сам подобраться поближе к донцам. Создавая толкотню, они только мешали друг другу. Но не казакам. Выстрелы давно прекратились — в мечущейся толпе не прицелишься. Перепрыгивая через затухающие костры, мчались на подмогу своим горцы-черкесы, но спины товарищей не пускали их. Издалека они пытались углядеть, что творится там, в гуще сражения, но видели только побитые тела и опустевшие седла убегающих лошадей. От отчаянья и злости они крутились на ярящихся конях, чутко угадывающих настроение хозяев. Скрипели зубы, и раздавался свирепый рык, словно обезумевших зверей заперли в клетку. Одиннадцать характерников изгибающейся спицей всё глубже и глубже проникали в самую сердцевину стана.
Вот пала лошадь под Космятой. Спрыгнув удачно, он тут же поймал оседланную черкесскую кобылу. А в следующий момент, под прикрытием товарищей, вернулся в строй. Чуть погодя его маневр повторил и Власий.
Уже все воины вражеского войска сидели на лошадях и мысленно готовились вступить в битву, бушующую где-то совсем рядом. Вот только увидеть врагов удавалось немногим. И никто не мог углядеть их дважды. Летели головы и шапки, падали на окровавленную траву обрубки ног и рук, валились снопами десятки тел. Словно заколдованные витязи, неуязвимые и оттого внушающие страх и лишающие сил, бились казаки в окружении неисчислимых ратей врагов.
Уже миновали вражьи полчища казаки под руководством Валуя. Прошли сами и провели лошадей, гружённых добром и оружием. И теперь уж находились в безопасности. Не желая уходить дальше, донцы собрались на опушке соседнего леска. Укрывшись за деревьями, они тревожно заглядывались на разворачивающуюся суету в стане врагов, прислушиваясь к крикам и воплям, долетавшим и сюда, на полянку, в полуверсте от битвы. Атаман с трудом удерживал казаков от безрассудного желания помочь товарищам. То один, то другой казак подскакивали к атаману, требуя отпустить его и друзей на подмогу. Валуй сжимал до белизны губы, сурово мотая головой. Опасался, что голос предаст. Он и сам бы умчался в битву, разворачивающуюся перед глазами. Но он назначен атаманом. А значит, надо думать, что делаешь. И за себя и за сотню.
Ещё раз глянув в ту сторону, Валуй скомандовал двигаться дальше. Неохотно казаки повернули коней.
