, у многих обшитых металлическими пластинами, не позволяла причинить донцам какого-либо заметного ущерба. Но и тех десятков смельчаков, что умудрялись поднять в суматохе сабли, уже ждало занесенное оружие, встречали летящие навстречу метательные ножи, проламывающие височные кости грузики кистеней и оглушающие выстрелы пистолетов.
Валуй не сразу понял, что всё уже закончено. Последние уцелевшие черкесы прыгали с коней и, отбросив сабли, поднимали руки. Таких было много — около полусотни. Тела остальных устилали дно ущелья вплоть до самого выхода из него. Между ними группами и по одной бродили лошади без седоков, свои, но больше, горские. Многие перебирали копытами на месте, подбирая траву буквально под боками у своих павших хозяев, — верные животные не хотели оставлять их, даже мёртвых.
Атаманы слушали, затаив дыхание. Каждый переживал события, будто сам участвовал. Важные азовцы, не десяток раз бывавшие в таких сечах, словно наяву, представляли себя на месте валуйских казаков. Лукин же, подбодренный вниманием старших товарищей и тишиной, в которой слышал, как волнительно сглатывает стоявший рялом Осип, разошёлся. И сам от себя такого красноречия не ожидал. Быстренько пересказал, как шли до следующего аула и как за ними увязались юноши-горцы, собиравшиеся мстить им, не стал скрывать, что казнил мальчишек. Никто на этом месте и слова не проронил. Понимали, выхода другого у Валуя не было. Пожалей парнишек, оставь в живых — и когда-нибудь придут они снова на казачьи земли с саблями. И если повезёт им, не досчитаются курени кормильцев. А когда перешёл к самым главным событиям, то и вовсе забыли казаки, как это — перебивать молодого сотника. Уж очень зажигающе звенели слова его.
Две недели назад 2
Пахом выскочил из-за деревьев, как карась из воды. Только что никого не было — и вот он уже подходит быстрым шагом к Валую.
— Ты откуда взялся? — не сдержал тот удивления.
— Все оттуда, — не стал объясняться Лешик, с ходу запрыгивая на коня, которого уже отвязал кто-то из джанийцев.
— Пора? — Борзята вытянул саблю из ножен. — А где остальные?
— Там ждут. — Пахом перехватил повода лошадей Матвея Чубатого и Елды[6] Мясова — высоченного, жилистого, резкого джанийца. Оба разведчика остались караулить ворога. — Пост сняли, надо поспешать.
Валуй обернулся. С одного взгляда убедившись, что казаки готовы и только ждут сигнала, решительно толкнул Ночку пятками. Послушная лошадь с места взяла крупным шагом. Пахом занял место по правую руку, следом с серьёзными лицами тронули лошадей остальные донцы.
