Несколько дней обер-лейтенант Крамер терзал себя. Каждый вечер, он перед тем как пить шнапс, рассматривал именные жетоны и что-то бормотал себе под нос. Мне казалось он сходит с ума. Я наблюдал за Крамером и боялся, что он окончательно тронется, а вслед за ним начнем сходить с ума и мы. Через неделю, после рейда необходимо было вновь идти к «Иванам». Крамер напился как свинья шнапса. Вот тогда, он сказал мне:
— Кристиан, студент — на кой черт сдалась нам эта война? Что мы делаем в этой стране? Мы каждый день теряем наших камрадов и конца этому не видно. Отнеси каптенармусу жетоны, у меня больше нет сил, ждать наших парней. Приказ есть приказ, и я направился в штаб. Здесь я нос к носу столкнулся с начальником штаба, подполковником Шванике. Я вытянулся перед ним по стойке смирно.
— Солдат, — обратился он ко мне.
— Я вас слушаю герр, полковник.
— Я видел вас вместе обер-лейтенантом Крамером.
— Так точно, я подчиненный обер-лейтенанта Крамера, — ответил я, стараясь не дышать.
— Что вы делаете в помещении штаба, — спросил подполковник, стараясь приладить монокль.
— Я герр подполковник исполняю приказ обер-лейтенанта Крамера. Мне приказано передать каптенармусу списки погибших, Ганса Братке и Уве Айсмана, пропавших без вести, их документы и личные вещи.
— Солдат, а ваш командир сам не мог доложить, как это предусмотрено боевым укладом?! Передайте ему, чтобы он…
Разговор прервал телефонный звонок. Подполковник Шванике, указав мне на выход, подошел к телефону, который подал ему связист-ефрейтор. Уже на выходе, я слышал, как начальник штаба, вытянувшись по стойке смирно, стал с кем-то разговаривать по телефону, постоянно отвечая:
— «Есть, есть! Так точно! Хайль Гитлер»!
Немного притормозив, я краем уха услышал ошеломляющую новость. Спустившись в подвал церкви, где квартировал разведотряд, я подошел к лейтенанту и без всякой субординации сказал ему на ухо:
— Герр обер-лейтенант, на нашем участке фронта грядут большие перемены. Я только что слышал, десятая бригада идет к нам на помощь. Возможно, что блокада большевиков будет прорвана, и мы сможем свободно вздохнуть. А может, нас отведут в тыл на ротацию. Старик Зицингер, будет сегодня собирать офицерский состав. Подполковник Шванике просил передать вам, что вы лично должны были ему доложить о потерях.
— Старик меня поймет! Он боевой командир, а не берлинский служака из ставки. Приготовь мне горячей воды! Необходимо помыться, побриться и идти на аудиенцию к подполковнику Шванике, будь он неладен.
