Незаметно весь взвод перебрался к столу. Парни рассматривали мои рисунки, а заодно и меня, словно я был не бравый панцергренадер седьмой батареи, а маркитантка из полевого борделя.
— Что стоишь студент, — спросил офицер, — иди сюда ближе к печи — погрейся. Я вижу, ты продрог до самых печенок. Потерпи парень, пару дней — мы подыщем тебе настоящий егерский анарак.
Я посмотрел на фельдфебеля, желая услышать его подтверждение поступившей команды.
— Ну что ты, уставился на меня, — сказал Вальтер Краузе, — делай то, что тебе говорит твой новый командир.
Я, словно остолбенел! Какое-то странное оцепенение сковало мое тело, и я продолжал стоять смирно. Я, негодуя, смотрел, то на Крамера, то на обер-фельдфебеля и не мог понять, что мне делать.
— У нас, что теперь новый картограф, — услышал я голос, который неожиданно появился из глубины черного подвала.
— Да, Генрих, он теперь будет служить вместо недоноска Фрица, — ответил Крамер. — Две недели искал в этом дерьме парня, который умеет хоть что-то рисовать. Так что камрады, в честь новичка оросим наши кишки шнапсом, — сказал офицер, и поставил на стол бутылку зеленого стекла.
Пить вино и шнапс, никого не нужно было уговаривать. Парни, радостно загудели и с каким-то энтузиазмом потянулись к своим заначкам, вытягивая из своих ранцев и сухарных сумок неприкосновенный запас. Шпик, банки с колбасным фаршем и даже русская тушенка со сгущенным молоком украсили рабочий стол разведотряда. За какие — то пару минут боевой блиндаж превратился в импровизированный фронтовой кабачок.
Скинув с плеч ранец, я достал банку консервированных сосисок, и вдохновлённый общим настроением приобщил эту долю к торжественному застолью.
— Обер — фельдфебель — вы свободны, — сказал офицер. — Можете вернуться в расположение. Доложите обер-лейтенанту Фрике, что обер — ефрейтор Петерсен, переведен в штат дивизионной разведки.
— С вашего позволения герр обер — лейтенант, я немного погреюсь, — сказал Вальтер Краузе. Он, достал трубку, и, набив её табаком, закурил. — На улице сегодня жуткий холод. Я настолько продрог, что готов даже остаться у вас до самой победы, — сказал усталым голосом Краузе.
— Ты Вальтер, не исправимый лгунишка! Скажи прямо, что хочешь выпить шнапса и побаловать брюхо украинским шпиком.
— Хочу! Да, хочу герр обер-лейтенант! Мы панцергренадеры народ простой. Нам скажут пить шнапс, мы пьем шнапс. Нам скажут стрелять по «Иванам», мы будем стрелять. Нам скажут идти домой — мы уже завтра бросим наши пушки и пойдем домой к своим фрау.
