— Изабелла, а почему ты думаешь, что никогда не поедешь в Индию? — спросила ее Иша, которой понравилась эта странная девочка.
— Все просто. За меня решили добрые белые доктора. Они говорят, что я умираю от рака, но какого черта думаю, я еще так молода! Я ушла от них.
Эта система, мне она ни к чему. Я просто играю здесь в переходе и собранные деньги пропиваю с друзьями. Что мне еще остается? Пока мне весело и вовсе не хочется тухнуть в больнице.
Я не боюсь умирать. Живу сегодняшним днем. Рано встаю. И пою всем и каждому мелодию моего сердца. Может кто-то вспомнит потом?
Изабелла смеялась, но большие глаза оставались печальными. Иша заметила, что она немного подергивается, как будто находясь в нервном напряжении.
— Ноль! — гулко раздался вдруг ее неожиданный крик. Лицо болезненно исказилось: — Эй вы, запомните: все — ноль!
Она нервным движением поднесла к губам флейту, на кончике которой болтался привязанный за красную ниточку небольшой фанерный силуэтик в виде печального лисенка, чтобы снова позволить тоскливой мелодии, медленно вытекать из отверстий инструмента.
— Пошли, — Ясон тихонько тронул Ишу за локоть и она пошла вместе с ним на платформу, вдоль серых гранитных стен по коричневому гранитному полу, вымытому до блеска так, чтобы отражать их утренние шаги.
Ей представилось, как они медленно танцуют в этом пустом гранитном пространстве…
Когда они стояли на платформе, Ясон сказал:
— Я позвоню. Про Индию — это серьезно. — он на мгновение взял руку Иши в свою, и держал ее так совсем недолго, пока не приехал громыхающий электрический червь, шумно распахнувший двери в почти пустой вагон.
Она зашла и стала смотреть как его лицо уплывает от нее. Червь иступлено вгрызался в черный туннель изрезанный проводами, похожими на вздутые вены. Иша закрыла глаза.
