— А где ты выучил английский?
— На фабрике. Мой приятель выучил этот язык в армии, поскольку служил в войсках связи. Затем он угодил в тюрьму, а когда вышел на свободу, то приехал работать сюда.
Чтобы как-то скрасить себе жизнь на неинтересной работе, на которой часами приходилось совершать однообразные действия, Юнсилу придумал для себя антидот: он попросил приятеля, который жаловался, что забывает английский язык, потому что нет возможности в нем попрактиковаться, обучать его, что тот и делал в течение восьми лет. Сейчас они разговаривают между собой в основном по-английски, и Юнсилу, которому почти не предоставлялось возможности пообщаться на английском с кем-нибудь еще, кроме своего приятеля, ужасно рад, что ему подвернулся я. Расплываясь в широкой улыбке, он болтает без умолку и не позволяет мне снова отправиться в путь до тех пор, пока я не отвечу на многочисленные вопросы, которые он задает о моей стране, моей семье и моей работе.
— А это правда, что в Европе вы работаете в больших отапливаемых кабинетах, причем работаете очень мало, а денег зарабатываете много?
Я объясняю, что это отнюдь не общее правило, пусть даже некоторые люди в европейских странах и в самом деле зарабатывают большие деньги, ничего материального при этом не производя, — например, в сфере финансов. Тут же я пытаюсь на ходу перевести на английский язык удивительное пророчество индейцев кри, которое вспоминается как нельзя кстати:
Только после того, как будет срублено последнее дерево,
Только после того, как будет отравлена последняя река,
Только после того, как будет выловлена последняя рыба,
Только тогда ты поймешь, что питаться деньгами невозможно.
Вопросы и ответы следуют без остановки. Собаки начинают выказывать нетерпение, и мне приходится несколько раз вмешаться, чтобы их успокоить, потому что они — а особенно Дарк — выражают свое желание снова отправиться в путь тем, что дергаются и лают. Однако не может быть и речи о том, чтобы уехать отсюда, не поев и не выпив стакана чаю с этим рыбаком, который выглядит лет на двадцать старше своего возраста. Фабрика, хлор, ядовитые испарения привели к тому, что он состарился раньше времени.
Я покидаю его в твердой уверенности, что эта встреча стала для нас обоих настоящим подарком.
* * *
В течение второй половины дня — как мне иногда нравится делать, когда я нахожусь на санях, — я буду философствовать, вспоминая когда-то услышанную простую, но поучительную историю. Мне на память приходит несколько отрывков из книги Пьера Раби «К счастливой умеренности», которую я прочел незадолго до отъезда.
