Но я уже попросту больше не могу есть… И пить алкоголь я уже тоже не могу (его ведь, кстати, труднее спрятать в кармане, чем мясо). Я желаю сейчас только одного — заснуть и не есть больше ничего недели две.
* * *
Хорошенько отдохнув за ночь, я поднимаюсь чуть свет в еще спящем кочевье и иду ухаживать за собаками. Неподалеку от них около сотни коз, сбившись в кучу, спят внутри деревянного загона, размеры которого сведены до минимума — видимо, для того, чтобы козы прижимались друг к другу и благодаря этому им было теплее. Глядя на то, как там тесно, я невольно думаю, что они не упадут, даже если оторвут ноги от земли! Как только рассветет, коз выгонят из загона в степь. Чтобы на них не напали волки, их будет охранять конный пастух. Он будет поочередно объезжать стадо коров, табун лошадей и стадо коз. Эти животные — а всего их голов триста — являются собственностью данного клана.
Часам к шести утра, когда красный диск солнца появляется из-за линии горизонта над этим настоящим морем травы и снега, первые кочевники выходят из своих юрт и начинают умываться. Они используют для этого небольшое количество теплой воды, имеющейся в большом сосуде, который хозяйка дома — а точнее, юрты — ставит на что-то вроде печки, состоящей из кусков металла и камней и сохраняющей тепло в течение почти всей ночи. С восходом солнца степь заливает удивительный, прямо-таки сказочный, красновато-сиреневый свет, заставляя переливаться материю роскошных и красочных традиционных одежд, в которые местные кочевники облачаются в этот праздничный день.
Вдалеке большой табун лошадей неторопливо щиплет траву, пробившуюся сквозь очень тонкий слой снега и едва ли не полностью закрывшую его собой, в результате чего создается впечатление, что сейчас лето. Один из кочевников подходит ко мне, жестами объясняет, что собирается поехать верхом к стадам, и предлагает отправиться вместе с ним. Поскольку я, если сложить все мои экспедиции, провел более двух лет в седле, мне не составляет большого труда составить компанию этому лихому всаднику. Он быстро надевает уздечку и седло на одну из лошадей, оставленных привязанными прошедшей ночью возле юрты, и мы пускаемся вскачь по направлению к стаду коров, которых ему надлежит собрать и пригнать поближе к кочевью. Это напоминает мне о событиях тридцатилетней давности, когда мы с моим другом детства Бенуа отправились в американский штат Вайоминг и там вместе с ковбоями сопровождали огромные стада скота, двигающиеся разрозненными группами по гористой местности. Во время многочасовой езды верхом по долинам, высокогорным пастбищам и вдоль горных хребтов возникало ощущение, что мы герои какого-то кинофильма, одного из тех, которые мы завороженно смотрели в детстве и в которых фигурировали индейцы и ковбои, скачущие верхом по бескрайним и диким просторам, где обитают гризли и пумы…
