Мивук, как я уже отмечал, продолжает день ото дня меня удивлять, тогда как Бюрка — словно в соответствии с принципом сообщающихся сосудов — меня разочаровывает. Она даже начинает увиливать, когда я пытаюсь активнее использовать ее как головную собаку, и полностью передает всю инициативу Мивуку, который постоянно совершенствуется. Второстепенное положение ее, похоже, уже ничуть не угнетает. В конечном счете оно Бюрке подходит, ибо освобождает ее от нелегкой нагрузки (пусть даже эта нагрузка и не была для нее чрезмерной). Глядя на подобное поведение, я задаюсь множеством вопросов о допущенных ошибках, о том, что мне следовало бы попробовать, что предпринять… Такие вопросы возникают постоянно, а ответы на них меня не удовлетворяют и никогда полностью не успокаивают. Я постоянно терзаюсь сомнениями, пытаюсь добиться недостигаемого совершенства, ищу решения для трудных или даже неразрешимых уравнений. Мотивация поведения собак не является предметом изучения какой-либо точной науки, и именно в этом заключается прелесть и изюминка управления собачьей упряжкой. Что они сказали бы мне, если бы умели говорить? Бюрка: «Да не расстраивайся ты, Николя! Мне очень хорошо с этим юным Мивуком, он прогрессирует довольно быстро!»
Не имея возможности общаться с ними с помощью диалогов, я претендую на то, что умею интерпретировать сигналы, которые они мне посылают, и знаю своих собак достаточно хорошо для того, чтобы чувствовать их настроение: когда они радостные, когда сердитые, когда недовольные тем, что им мало уделяют внимания, когда встревоженные, когда игривые. Я учитываю все это и пытаюсь добиться максимума от каждой из них в отдельности и от упряжки в целом, понимая при этом, что совсем не обязательно хорошей будет та команда, которая состоит из хороших игроков. На самом деле очень важно уметь мотивировать упряжку, устанавливать прочные связи между собаками, поддерживать здоровую психологическую атмосферу и не забывать о правилах, которые все должны понимать и выполнять.
Мы тронулись в путь менее часа назад, а я уже вынужден остановиться, чтобы проверить состояние подушечек на лапах собак: лед здесь отвратительный и в некоторых местах покрыт зернистым снегом, чем-то похожим на наждачную бумагу. Некоторым лапам уже и в самом деле требуется защита, а потому я тут же надеваю в общей сложности два десятка ботинок.
— Дарк! Помолчи!
Удастся ли мне когда-нибудь добиться от Дарка, чтобы он не лаял? Я в этом сомневаюсь, однако я упрямый, поэтому снова и снова настаиваю на своем.
