Кулаков за спиной предупреждающе покашливал, давая понять, что наша семейная сцена слишком затянулась. Не стоило нервировать Кулакова и дальше, и я отошел от Дика.
Я пробыл на каюрне до вечера. Помог Кулакову подремонтировать нарты, а потом мы вместе накормили собак, и я, конечно, не упустил случая, чтобы лишний раз не погладить Дика. Собаки отнеслись к этому благосклонно. Оказав им внимание, я умиротворил их, и они словно бы и не заметили, что кому-то этого внимания досталось больше. Настроение у меня было лучше некуда, я шутил с Кулаковым, но он слушал меня рассеянно, думая о чем-то своем. Я не стал больше приставать к нему. Мы пожали друг другу руки и разошлись по домам. На улице пуржило, и я с грехом пополам добрался до своего жилья. Чай, накрытый подушкой, был вполне горячим, и я выпил стаканчик. Потом с удовольствием забрался под меховое одеяло. За окном все сильнее дул ветер, я слушал его высокий посвист и думал сразу о многих вещах. И наконец незаметно уснул.
До Нового года оставалась всего неделя, и хотя снега снова завалили поселок, зимний солнцеворот был уже позади, и дни, пусть и по капле, но прибывали. Начавшаяся было пурга так и не набрала силу, погода установилась на редкость спокойной, чего нельзя было сказать об атмосфере в кулаковской упряжке. Там, говоря образно, указатель ветра достиг отметки «шторм», и центром всех возмущений был треугольник ПБД: Пират — Боксик — Дик. Каждый из них горел желанием доказать свое превосходство, но особенно, как ни странно, старался Боксик. С ним произошла неожиданная метаморфоза: если раньше он вполне уживался с Пиратом, принимал его первенство, то с появлением в упряжке Дика его словно прорвало, и он с головой влез в междоусобицу. Положение нужно было немедленно нормализовать, и Кулаков понял это своим звериным чутьем.
Он пришел ко мне в середине недели — непривычно серьезный, я бы даже сказал, торжественный, как будто принес мне вызов на дуэль или приглашение на свадьбу.
— У тебя как завтра со временем? — спросил он.
Со временем у меня было туго. Год кончался, и все последние дни я сидел над отчетом, о чем и сказал Кулакову.
— Ерунда, — заявил он безапелляционно. — Час выкроишь. Завтра вожака будем выбирать.
Я вмиг позабыл о всяких отчетах. Как выбирают вожака в упряжке, этого мне видеть не приходилось, хотя я и знался со многими каюрами. А событие это необычайно интересное, тем более что широкая публика не знает ни технической стороны дела, ни, что гораздо важнее, его натуральной подоплеки.
