Макеев высунулся из-под абажура и дернулся назад, точно от ожога.
— Ты чего, Георгий? Мой сосед — Антон. Со своим угощением. — Старик Николаев не обратил внимания на странное поведение своих гостей. — Только вот что, Антошка… Дружка фронтового не совращай. Мы тут наливке вишневой радуемся. Покойной хозяйки моей припасы, а ты с водочкой…
Измученный наливкой Макеев с надеждой смотрел на поднос.
— Да поставь ты свой поднос. Держит, как официант. Старик засуетился, перенимая из рук Клямина поднос.
Но Клямин уже пришел в себя, и хмель, начинавший бродить в его голове, уступал место трезвости.
Тем временем старик Николаев рассказывал, как он пришел сегодня в собес по делам свояченицы, женщины тихой и пугливой. У нее возникло с пенсией недоразумение. Вдруг слышит — какой-то старик фамилию свою называет, имя-отчество. Правды добивается. В чем-то его ущемили, ветерана Первого Белорусского фронта, участника сражений в Восточной Пруссии, где он был ранен и потерял передние зубы… Пригляделся Николаев: батюшки, так ведь это Жорка Макеев, его заряжающий. Ну и ну! Сам-то он, Николаев, был командиром танка…
Глядя в бледное лицо пляжного сторожа, Клямин кивал головой в знак полного понимания.
— А дружок-то мой фронтовой в гору пошел, — продолжал радоваться встрече Николаев. — В главные, большие инженеры вышел. Я вот все в бухгалтерии копался. А он — орел! В персоналке ходит.
Клямин усмехнулся, пряча глаза в опрятную старенькую скатерть.
— Это кто же в главные инженеры вышел?
— Я! — воспрянул Макеев. — Я высел.
— В какие же, позвольте спросить?
— В больсие, — напирал шепеляво Макеев.
— Очень приятно. Не на бутыло-водочном ли заводике, что примыкает к городскому пляжу?
Николаев легонько тронул Клямина за плечо и наклонился, чтобы лучше видеть из-под абажура своего старого фронтового дружка.
— Ты не сердись на него, Георгий. Он немного поддамши. — И добавил строже: — Ты вот что, парень: моих друзей не обижай. Гостю — уважение.
— Пардон! — воскликнул весело Клямин. — Давайте-ка дернем, старички. По маленькой.
— О! — сказал Николаев. — Это дело. Георгий, гляди, какую нам еду принесли. Даже икорочка есть. Забыл, как она и выглядит, чернявая.
Николаев принялся разливать по стаканам наливку. Макеев покорно вздохнул. Клямин откинулся на спинку стула и почувствовал какое-то неудобство. Оглянулся. На стуле висел засаленный коричневый пиджак Макеева. Клямин поднялся, пинцетом сложил пальцы на кургузом воротничке и отбросил пиджак на сундук. Николаев пожал плечами и сказал, что его старый фронтовой друг изволил принять душ, что дома у друга какие-то нарушения с горячей водой. Он, Николаев, предложил ему свой халат.
