Квартира старика Николаева была напротив, через площадку. По лестничному маршу тихо скреблись звуки скрипки — Додик Борисовский продолжал учение. Клямин тронул шершавую кнопку звонка непослушными пальцами. И кнопка тотчас же отозвалась резким учрежденческим тарахтением. Старик плохо слышал, и Клямин сам когда-то приспособил ему этот школьный колокол. Мертвого поднимет из могилы…
Старик все не открывал.
Клямин надавил еще раз. Казалось, сейчас распахнутся все двери и соседи выбегут, как школьники, на переменку. «А может, старик на посту?» — подумал Клямин и собрался было уже спуститься по лестнице во двор, как послышался грохот засовов. Дверь приоткрылась, и в проеме появилось тяжелое лицо соседа.
— Дед! — воскликнул Клямин. — Выпить хочешь?
— А я и так пью. Заходи, будешь третьим.
Клямин рассмеялся. Только сейчас он обратил внимание на то, что у старика как-то по-особому поблескивают глазки.
— А кто у тебя? Женщина? Старик шмыгнул носом.
— Я тебе, Антон, когда-нибудь шандарахну по башке бутылкой. В порядке воспитания.
— В порядке надзора, — поправил Клямин. — А может, возьмешь его, — Клямин кивнул в сторону комнаты, — и ко мне. Закусон знатный.
Старик вновь шмыгнул носом.
— Или заходи, или ступай к себе. Продует меня, простужусь.
— Ладно, я сейчас. Чтобы не с пустыми руками, — решил Клямин. Он вернулся к себе, достал расписной деревянный поднос, поставил на него тарелки с закуской и непочатую бутылку водки, положил злополучный пакет с корнем, сунул ключи от квартиры и, выйдя на площадку, толкнул коленом дверь Николаева.
Старик все ждал, придерживая рукой отворот рубашки. Меховой жилет струпьями шерсти ниспадал на его потертые штаны, из-под которых виднелись нелепые ярко-зеленые носки. «Прибарахлился старик», — подумал Клямин.
— А я звоню, звоню, — сказал он. — Весь дом всполошил. А ты все не отворяешь.
— Приятель у меня, заболтались. Представляешь, в собесе встретились. А не виделись с войны. Я его, чертяку, по фамилии вспомнил, — радостно пояснил Николаев, шествуя перед Кляминым и оберегая его поднос от неожиданных сюрпризов тесного, заставленного хламом коридора…
Войдя в знакомую комнату соседа, Клямин обомлел. В углу потертого дивана, за круглым столом, под желтым абажуром, сидел в банном халате хозяина пляжный коршун Макеев…
— Слышишь, Георгий, — радовался Николаев, — мы с тобой тут сидим, молодость вспоминаем. А он звонит не дозвонится. Знакомься, Георгий, мой опекун, лихой наездник Антон Клямин.
