— Придет, если обещала, — подбодрил Клямин.
— Придет, — уверенно отозвался старик, — А что это тебя не было видно? Я уж думал — посадили тебя.
— Здрасьте, — оторопел Клямин. — С чего бы вдруг!
— А так.
— Видение, что ли, было?
— Нет. Долго ты не показывался. А куда мог деться такой орел, как ты? — рассуждал старик.
— Всего-то пять дней и не показывался, — обиделся Клямин. — За лекарством тебе ездил.
Старик чуть повернул лицо с давно не бритыми впалыми щеками и молча уставился на Клямина.
— Калган-корень ты просил. Помнишь? Я и привез тебе. Подарок.
Старик молчал. Потом издал губами какой-то звук: не то сплюнул, не то цыкнул.
— А на кой он мне, корень твой? Это Мария просила. Хотела подольше пожить. А мне он — наоборот… Я дни считаю, а ты хочешь притормозить… Выбрось и разотри.
— Ты что, дед?! — негромко и сильно проговорил Клямин. — Я из-за него чуть жизни не лишился, была история…
Конечно, Клямин не забыл, что встретил он корень на рынке случайно и что случайно же вспомнил о давней просьбе стариков соседей. Можно сказать, блажь на него тогда нашла. А вот сейчас…
Клямин грубо отодвинул ногой изящные портфели-«дипломаты», наклонился, ухватил ручку своего чемодана и вскинул его на колени. Щелкнул замком. Чемодан был набит как попало случайным тряпьем, бумагой. Из-под них торчали углы каких-то коробок. Все говорило о торопливом, похожем на бегство отъезде. Руки Клямина беспорядочно перебирали все это барахло, перемешивая его. Наконец он нашел то, что искал. В прозрачном пакете виднелись мышиные хвостики корешков. Он молча сунул пакет прямо под нос старику. Тот покачал головой, глаза его, мутные, с покрасневшими ободками век, смотрели с укором. Старик тронул ладонью напряженную руку Клямина:
— Ты, Антон, уже не маленький, а не понимаешь… И ступай домой. А то она не придет при тебе, застесняется.
— Кто не придет, кто? — зашелся Клямин. — О чем ты болтаешь, старый пень? Умерла она. Два года как умерла. Ты что, рехнулся совсем? Видение ему было! Это ж надо…
Старик помолчал, шевеля губами, словно бы сдерживая слова.
— Знаю, Антон. Я все знаю. Конечно, не придет она… И не кричи так, люди спят. Отвяжись. Надоел уже…
Старик Николаев встряхнул зонтик, отвернулся и уставился в тусклое зеркало. Он всем своим видом показывал, что его здесь уже нет.
Антон взглянул на старика, вернее, на то место, где под черным кругом зонтика торчали ботинки со вздутыми мысками. Он постоял немного, сунул пакетик с корешками в карман брюк, поднял чемодан и портфели и побрел к своему подъезду…
