Рассказы о собаках [из сборника «Море. Тундра. Собаки»] | страница 36

А человек говорит и говорит. Так и льются из него пустые звуки. Нет подкинуть бы что-нибудь съедобное. Человек не собирается кормить попутчика. Так уж устроен человек. Он хочет, чтобы понимали только его, слушали его речь, давали только ему. Не лучше ли подать голос, тявкнуть разок-другой? Выпросить? Щенок даже пасть приоткрыл, приготовился, но передумал — нельзя лаять, а то опять будут злые глаза и грубый голос.

Алеев взял капкан и пошел в сторону «дворика», щенок проводил его печальным скучающим взглядом, потоптался в снегу, закруглил ямку для лежки, но тут чуткое ушко уловило чьи-то шаги.

Щенок вытянул шею, потянул носиком воздух и невольно сжался от страха. Воздух заполнялся жуткой вонью большого хищного зверя. И еще через мгновение Ник увидел медведя. Зверь бежал быстро, вприпрыжку, направляясь к охотнику. Щенок трусливо поджал хвост и уткнулся в рюкзак. Громадный зверь надвигался. Щуплое тельце щенка трепетно содрогалось от страха, но кровь далеких предков уже закипала в жилках его. Шерсть на загривке приподнялась. Паршивый щенок оскалил маленькие острые клыки.

Алеев, увлеченный работой, не слышал и не видел окружающего. Он маскировал капкан и, как всегда, что-то приговаривал. И вдруг морозный воздух зазвенел, заполнился лаем, тревожным и быстрым. Алеев оглянулся и увидел шатуна. Зверь шел на махах и был почти рядом. Пять шагов до рюкзака охотник пролетел стрелой, схватил ружье, а когда втолкнул патроны, целиться было поздно. Он выстрелил в упор и отпрыгнул в сторону.

— У-у-у, — выдохнул зверь, тяжело, со стоном, очумело прошел мимо. Стволы почти уперлись ему в бок, когда Алеев выстрелил второй раз. Пуля вошла под лопатку глухо, как в тюк, но зверь не дрогнул. Не почувствовал второй пули. Первая пробила его грудь и оторвала его сердце. Но зверь еще жил, у него хватило сил протащить свою тушу на добрый десяток шагов. И рухнула черная громадина в пуховую белизну.

Щенок боязливо подошел к поверженному шатуну, понюхал его холодеющую шерсть, сморщил по привычке свой черненький носик и глянул на охотника. Мол, видишь, все очень просто. Стоило только гавкнуть, и зверя нет. А как ты думаешь, хозяин?

Но хозяину было не до щенка. Он все еще казнил себя за беспечность. Вновь и вновь переживал критический момент и трясся, как в лихорадке. К нему запоздало пришел испуг. Смертельное лезвие молнии не пугает так, как после нее прокатившийся гром.

— Да-а, жизнь, как нитка, может оборваться в любой момент. Все мы смертны…