– Я отказываюсь получать кинематографическое образование, пока ты не сложишь одежду.
Не веря, что неведение может быть благом, Фрэнк взялся учить меня тонкостям кинематографии. Угроза лишить его радости преподавания своего любимого предмета всегда помогала.
Естественно, он сопротивлялся. В один день он мог вести себя, как неукрощенная Хелен Келлер до встречи с Энни Салливан в «Сотворившей чудо»: вырывал ящики комода и расшвыривал их содержимое или рвал на себе волосы и бился головой об стенку, в другой – как мальчик Махатма в «Ганди» – неподвижно лежал на полу, утратив всякую связь с окружающим миром. Если на меня все это не действовало, он рано или поздно сдавался. После выполнения задачи ему требовалось полежать, завернувшись в одеяло и бормоча что-то себе под нос. Постепенно он успокаивался, и мы могли двигаться дальше.
Я старалась сохранять хладнокровие, вспоминая свою мать во времена, когда ей приходилось бороться с моими детскими бунтами. Это выматывало. Я не спала ночами, придумывая хитрые педагогические методы, которые помогли бы научить Фрэнка сдержанности, чтобы не применять к нему силу. Однажды, когда я уже засыпала, мне пришла в голову блестящая мысль. Фрэнк обожает кино. Надо посмотреть с ним фильмы о триумфе самообладания и обсудить их. Фрэнк умен. Он поймет намек.
– Я хочу посмотреть с тобой свои самые любимые фильмы, – сказала я, протягивая ему компакт-диски с «Сотворившей чудо» и «Ганди», как только их доставили.
– Я их не заказывал.
– Знаю. Я подумала, что тебе понравится.
Мальчик с сомнением посмотрел на меня.
– А там есть танцы?
Какие могут быть танцы в фильме о девочке-инвалиде или о тяжелом детстве индийского общественного и политического деятеля?
– Не помню, – слукавила я. – Может, и нет.
– Если не помнишь, значит, они неинтересные.
– У меня не такая хорошая память, как у тебя, Фрэнк.
Я описала сюжеты. Он слушал с серьезным выражением, устремив взгляд в точку между моими бровями, а когда я закончила, сказал:
– Нет уж, увольте.
Признаюсь честно: я сдалась. Мы посмотрели то, что хотел Фрэнк. Обычно он выбирал всякие документальные вещи по типу «Как это делалось», объясняющие, что послужило поводом для фильма, какие актеры сыграли или не сыграли ту или иную роль и почему сыгранные ими персонажи сказали или не сказали то, что было у них на уме. И лишь после этого мы смотрели сам фильм.
Фрэнк не умолкал ни на минуту, мешая мне слушать диалоги пространными объяснениями, как актер может открыть дверь гостиной в одном месте и выйти на крыльцо, которое в реальной, не киношной жизни находится на другом конце земного шара. Как будто я не сидела вместе с ним, пересматривая документальную часть, он объяснял мне, почему та или иная марка автомобиля или герой оказались видны в углу кадра и какой это провал со стороны помощника режиссера, если актер держит что-то в руках в одном кадре, затем оно исчезает, а в следующем появляется вновь.
