- Барышни, что же вы стоите? Принесите ей одежду какую-нибудь!
«Барышни» ринулись в свои комнаты, притащили белье, блузки, юбки, чулки, теплую шаль. Туфли ей подошли юлины – нога у гостьи была побольше, чем у Клодет.
- Молодые люди, - не предвещающим ничего хорошего голосом позвала Елизавета Андреевна. Вошли молодые люди во главе с Александром Михайловичем.
- А теперь потрудитесь объяснить, кто эта дама? – и Елизавета Андреевна повела рукой в сторону девушки, которая мелкими глотками пила теплый чай, расположившись с ногами на диване. В чай Александр Михайлович щедро плеснул заветной жидкости.
Андрей и Роман переглянулись. Потом Роман сделал шаг вперед, вытянул из нагрудного кармана френча небольшой мешочек и высыпал на стол горку прозрачных камешков. Клодет и Юлия переглянулись. Елизавета Андреевна охнула. Девушка на диване что-то простонала, сжалась, втянула голову.
- Это?... – Елизавета Андреевна вопросительно посмотрела на сына.
- Бриллианты, мама. Бриллианты царской семьи.
- Ты хочешь сказать, что это…
- Судя по всему, перед вами Ее Императорское Высочество Великая Княжна Мария Николаевна Романова, третья дочь Государя Императора Николая Александровича.
МОСКВА, ЛУБЯНКА, СЕНТЯБРЬ 1934
Как и договаривались, Кузин вызвал странную подследственную на допрос, выждав для пущей важности не пару дней, а целую неделю. Пусть посидит, подумает, сговорчивей будет. Ему было даже немного жалко эту Иванову-Васильеву, все же тюремная еда, знаете, не вершина кулинарного искусства, а передачи ей получать было, судя по всему, неоткуда. Но, с другой стороны, а что, сам Кузя в ресторанах питается? Нет, точно такую же баланду ест, можно сказать. Только ему ее не приносят прямо в камеру, а приходится совершенно добровольно идти в предприятие общественного питания. И передач ему не носят. Родители умерли, а сестра со своей семьей далеко. Так что он тоже и рад бы домашних котлет поесть, да вот нету.
Иногда Никита думал, что хотя бы ради этого стоило бы жениться, но, представив, что его комнату придется делить с какой-то женщиной, да не неделю, не десять дней, а постоянно - с дрожью отказывался от этой идеи. Призрак огненного борща, кипящего на керосинке, расплывался и таял, вытесненный призраком развешанных повсюду пеленок, бессонных ночей, заполненных криком младенца, постоянного влажного пара от булькающих в кастрюле подгузников. Насмотрелся у Финкеля, наслушался, как орет на того жена, не стесняясь ни сослуживцев, ни бога, ни черта, видел как нельзя ни папиросу выкурить, ни выпить в свое удовольствие. Всей и радости, что при кормежке – да и то не всегда. Ну, и половые проблемы решаются. Впрочем, тоже не всегда.
