Стоянович походил по камере, сел на нары. Голос его срывался.
- И я как последний трус вез их на смерть. И ведь знал что на смерть. Знал! Но единственное, на что хватило смелости – две лишних телеграммы Свердлову послать. Яков тоже знал, что их убьют. А царь ничего не понимал. И царица тоже, им не до того было, они в каком-то своем мире жили. Только Мария… Вы когда-нибудь собаку к живодеру отводили?
- Не довелось, - сказал Никита.
- А мне довелось. Я ее на поводок взял и повел, она все поняла, куда ее ведут, она умная была, Найда-то. Только старая и больная. И у самого дома, когда живодер у меня уже поводок ее забрал, стал затаскивать в клетку, Найда повернулась и на меня посмотрела. И этот взгляд я никогда не забуду. Я точно знаю, что когда меня будут расстреливать…
Никита вздрогнул.
-…Я буду не гражданскую вспоминать, не то, как сквозь китайцев с двумя маузерами пробивался. Я буду вспоминать, как старая собака тогда на меня, на предателя, посмотрела. Вот точно так же и Мария на меня взглянула, когда я ее этим палачам из Уралсовета передавал, понимаете, Никита? Как бы говорила: «Василий Васильевич, вы же на нескольких языках свободно общаетесь, вы же культурный человек, вы же первый за долгие месяцы, кто к нам по-человечески отнесся! А теперь вот так вот просто берете, да и отдаете нас живодерам? Вам не жалко нас? И – самое главное – не стыдно?» Вот какой был у Марии взгляд. А царь мне на прощание только улыбнулся. Он меня накануне в поезде в карты обыграл. Играли б на деньги – я бы без порток остался, безик игра называется. Понимаешь, он радовался как ребенок, думая, что это он выигрывает. А я шлепал картами бездумно, потому что мне-то было все равно, я в любом случае оставался в выигрыше. Царь был обречен, а я как бы над ним стоял, что-то вроде Бога. Или дьявола. Да конечно, скорее – дьявола. Он у меня в карты выигрывал, а я у него – в жизнь. Он не знал, что его ждет, а я знал. Про себя не знал, а про него – знал. А теперь со мной кто-то другой в этот сатанинский безик играет: он-то знает, что со мной будет, можно мне и отдохнуть дать, пару месяцев на допросы не вызывать. Такая радость! Как у комиссара Яковлева в безик выиграть. Вот она какая - игра с дьяволом.
Стоянович замолчал. Никита тоже. Он попытался представить, что должен был испытывать этот старый человек, но не мог, все время думал о собственной судьбе, о том, что его ждет. Переселил себя.
- Но ведь вы же и сами людей убивали?
