- Вы – Стоянович? Константин…
- Алексеевич, - подсказал тот. – Да, это я. А вы откуда?
- Я был тогда на Остоженке, когда вы разговаривали с вашими старыми товарищами, помните?
- А, да! Теперь вспомнил. Еще с вами был такой полный вальяжный молодой человек.
- Угу, Финкельштейн, - сказал Кузин и помрачнел. Финкеля он тоже сдал. Агент немецкой разведки Финкельштейн. Интересно, как у этих, новых, с чувством юмора?
- Вы еще рассказывали, как царя везли из Тобольска, я помню. А вы знаете, - неожиданно поделился он со Стояновичем. – Я допрашивал женщину, которая выдавала себя за Анастасию.
- Какую Анастасию? – не понял Стоянович.
- Великую княгиню.
- Великую княжну, - машинально поправил Стоянович. – Неужели? И как она вам показалась?
- Не знаю. Самозванка, конечно.
- Почему вы так в этом уверены?
- А она сначала сказала, что она – Анастасия, потом назвалась Марией, потом сказала, что ей все равно, что вообще-то она Мария, но если нам угодно, то ей легче считать себя Анастасией. В общем, бред какой-то.
- А как она выглядела?
- Ну, такая… Как вам сказать?
- Высокая?
- Да, выше среднего.
- Густые волосы?
- Я уже не помню, почти четыре года прошло. Но, по-моему, не очень. Впрочем, после Соловков – какие волосы.
Они одновременно горько усмехнулись.
- Да, трудно сказать. Жалко, что вы тогда меня не позвали, я все-таки с ней провел какое-то время, вообще-то она была девушка видная, запоминающаяся, может, и опознал бы. А что вы с ней сделали?
- Отправил на психиатрическую экспертизу. Признали сумасшедшей. Как это? Маниакальный психоз, что-то такое. Осложненный преследованием и величием.
- Маниакально депрессивный психоз, осложненный манией величия и манией преследования, - поправил его Стоянович. – И что дальше?
- Отправил ее в клинику, на принудиловку. Правда, потом получил по голове.
- Почему?
- Надо было в закрытую посылать, а я – в гражданскую отправил. Ее перевели, в Казань, кажется.
- Да, - Стоянович помолчал. – Жаль, если она повредилась в уме. Своеобразная была девица, яркая. Запоминающаяся. К отцу очень нежно относилась. Знаете, на меня тогда произвело большое впечатление, что она вызвалась поехать с родителями. Все остальные промолчали - страшно же было, а вдруг я их вывезу за Тобольск, возьму и расстреляю? Или екатеринбургские бандиты поймают, да и уничтожат нас по дороге? Засаду-то они устроили, просто не получилось у них. Она меня первый раз в жизни видела, откуда она знала, что я точно сделаю то, что обещал? Но – взяла и отважно вызвалась поехать с царем и царицей. Как к ним ко всем ни относись, а это поступок. Только не верю я, что она выжила.
