— Отца нет дома, он на мадридском фронте... А мать знает, — поспешно добавил мальчик. — Она в больнице, ее ранило осколком, когда фашисты бомбили. Я ведь парикмахер. — Пепе старался говорить солидно, как взрослый. — Если для меня не найдется другого дела, буду брить бойцам бороды.
Он вытащил из сумки свой инструмент и показал его Джиму.
— Молодчина! — похвалил тот. — Хочешь остаться с нами, в Интернациональной бригаде?
Пепе слышал еще от отца о людях, которые приехали из разных стран, чтобы помочь им, испанцам, отстоять свою свободу. И они принимают его к себе! У мальчика дух захватило от восторга, но он постарался ответить как можно спокойнее:
— Хорошо, я буду воевать вместе с вами.
Джим тихонько запел грустную, протяжную песню. Слова были незнакомые, и Пепе не понял, о чем эта песня. Ему очень хотелось еще поговорить, и когда Джим замолк, Пепе робко спросил:
— Джим, а из какой страны вы приехали?
— Многие приехали из европейских стран, а я — из Америки.
— А что ты станешь делать, когда мы победим врага? Останешься у нас в Испании?
— Нет, Пепе, я вернусь к себе на родину. Но, может, когда-нибудь я приеду к тебе в гости. Ты будешь меня ждать?
— Я всегда буду тебя ждать. Мы ведь теперь друзья, правда? У тебя есть мать и отец?
— Не будем говорить об этом, мальчик, — грустно ответил Джим. — Когда-нибудь на досуге я тебе все расскажу.
Автоколонна подошла к долине, зеленевшей могучими дубами, и свернула с шоссе. Моторы замолкли, и явственно стал слышен лай пулеметов. Бойцы вышли из машин и расположились в тени деревьев.
Вдруг над горами будто пронесся вихрь, земля дрогнула, и грохот мощного взрыва отозвался многократным эхом. И тотчас грохнул новый залп, только с другой стороны.
Пепе невольно сжался, обхватил голову руками, но Джим успокоил его:
— Не бойся, это не в нас стреляют. Вот установим пушки — тогда держись.
— Я не боюсь, Джим. Просто я не привык.
— Ничего, привыкнешь.
Под развесистым дубом артиллеристы разровняли землю и на площадку выкатили пушки. Нарубили ветвей, чтобы укрыть ими орудия. Пепе помогал чем только мог. Рыл землю, таскал срубленные ветви, а когда установили пушки, обтирал их тряпкой.
Солнце спряталось за горами. Шум боя постепенно замирал. Душный послеобеденный зной сменила вечерняя прохлада. Артиллеристы готовились к ночлегу. Натянули брезентовые палатки, нарвали сухой травы и стали делать постели.
— Ну и довольно, — сказал Джим, когда Пепе приволок огромную охапку сухой травы. — Вниз подложим веток, мягче будет, разожжем костерчик. Неприятель не увидит, впереди горы. Без огня от комаров не отбиться.
