— Стало быть, у тебя не отнимут патента, раз ты с господами военными разделался вчистую? — обрадовалась мать. — Патент ведь у нас все еще на тебя, но теперь-то его не смогут отнять.
— А разве хотят?
Мать рассказала Иерониму, как обстоят дела. Мол, у них уже силы на исходе, они почти нищие.
— Ну так вот что, цирк Зруцкого беру в свои руки я, что бы там ни сказал пан Гарван! — объявил Иероним. — Пусть это все знают.
Воцарилось торжественное молчание. Жанетта поцеловала брата в голову.
— Ты, стрекоза, — притянул он ее к себе. — Ишь какая стала барышня! Могла бы и в «Глобусе» выступать, я бы тебе устроил ангажемент. Там как раз нужна ловкая девчонка.
— Никуда я не пойду, раз ты теперь с нами. Не хочу! Навсегда останусь с тобой и с мамой!
Иероним засмеялся.
— И со мной! — раздался незнакомый голос.
Все оглянулись. Поодаль, обхватив колени, сидел Альма. Гарвановы еще раз засмеялись и продолжали разговор.
— А ты не женат? — спросила Иеронима мать.
— Нет.
— И не смей, — сказала Жанетта. — Женись на мне!
— Нет, нет, я на тебе женюсь! — забубнил Альма, встал и подошел ближе.
— Пусть убирается, я его боюсь, — капризно протянула Жанетта.
— Беги домой, не то влетит так, что не обрадуешься! — прикрикнула на него Ружена.
Альма струхнул.
— А собака ме-меня не укусит?
— Не укусит, если уберешься подобру-поздорову, дурень, — спокойно сказал Иероним. — Беги, а то отниму у тебя шляпу.
Альма пустился наутек, оборачиваясь на ходу.
Гарвановы стояли, глядя на него, и хохотали. На вершине холма Альма обернулся в последний раз и увидел, что в открытой двери фургона появился старый хозяин цирка и закричал что-то, а потом повалился наземь.
В этот момент снова взметнулся ветер и разразилась гроза; гром прогремел над самой головой Альмы, и хлынул проливной дождь. Придерживая шляпу, Альма помчался, продираясь сквозь сплошную пелену воды. Где укрыться в чистом поле? Добежать бы до заброшенного кирпичного завода Карштайна или до стога Фассати.
Ослепительно сверкнула молния. Словно рука титана схватила Альму и отшвырнула в сторону. Он потерял сознание.
Очнувшись, Альма увидел, что лежит в мокрой и побитой дождем ржи, рядом с поваленным телеграфным столбом.
Он не мог сообразить, что с ним произошло.
Снилось мне все это, что ли? Какой красивый и страшный сон!
Собравшись с силами, Альма поднялся, ноги у него дрожали, но боли он не чувствовал, только сильную усталость. Вдруг он схватился за голову, — о ужас, шляпы нет!
