Нам повезло с ординаторской — она состояла из двух отдельных комнат: одной большой собственно ординаторской, где проходили планерки и писалась документация, и еще одной маленькой комнатки, где стоял диванчик, телевизор, холодильник, раковина и плита на две конфорки.
Хорошо помню дежурство, когда Мансур пообещал нас всех накормить маставой[42]. Это традиционный узбекский суп. От аромата этого блюда просто голова идет кругом. Мы договорились, что, пока мы с Канибеком прикрываем тылы в приемном отделении, у Мансура есть время сбегать на рынок, купить продукты и, собственно, приготовить блюдо. Пациентов в то дежурство было, как всегда, много, но не по нашей ургентной специализации, так, по мелочи: кишечная колика, боли в желудке, геморрой и так далее. Набегавшись в отделении, в предвкушении вкусного и сытного обеда, мы с Канибеком направились в ординаторскую.
— Доктора, шестая палата, пациент, который поступил вчера, его рвало кровью, сейчас он без сознания на полу, — закричала, едва увидев нас, дежурная медсестра, молоденькая девочка только после колледжа, — что мне с ним делать?
— Что делать, что делать, анестезиолога вызывай на консультацию. А я пока гляну, что там.
Если вы когда-то видели желудочное кровотечение, то вы его больше никогда ни с чем не перепутаете. Во-первых, это вид. В медицинской терминологии есть даже специфический термин — рвота по типу «кофейной гущи». Во-вторых, когда заходишь в палату, мгновенно чувствуешь специфический запах, его сложно описать, его нужно один раз услышать.
Пациент был госпитализирован накануне с диагнозом «синдром Мэллори — Вейсса», это достаточно редкая патология, которая характеризуется разрывами слизистой верхних отделов ЖКТ. Пациенту была назначена консервативная терапия гемостатиками, которая, как оказалась, была неэффективна, поэтому во избежание повторных таких инцидентов мы поставили зонд Блэкмора и анестезиолог назначил капельницу. Довольные работой, наконец-то ушли на обед.
Тот, кто хорошо работает, хорошо ест. Кулинарные способности Мансура, безусловно, заслуживают высшей оценки, но на ночных дежурствах еда в миллион раз вкусней, чем дома. Это своя отдельная магия. Даже самый жесткий топчан становится мягкой кроватью, простая еда кажется бесподобным деликатесом, а долгожданный душ — райским наслаждением.
Работа в ургентных условиях как наркотик: она усиливает все эмоции в десятки раз.
После спасения пациента мы думали, что наконец сможем нормально поесть. Ароматы узбекского супа разливались по всему отделению. Но, естественно, как только мы достали тарелки, чтобы пообедать, в ординаторскую ворвалась опять перепуганная медсестра, которая, кажется, уже проклинала тот день, когда решила пойти в медицину:
