Размышлял я недолго.
– Блез, помнишь аборигенов на Диких островах и их духовые трубки?
– Помню, конечно, ловко они с ними обращаются! Только трубки у них почти во весь рост, тебе такая точно не подойдет.
– Во весь рост нужды нет. Длиной с локоть, на одном конце кожаный мех размером и формой напоминающий грушу. Главное, резче по меху ударить. Далеко смесь не улетит, но далеко и не надо. На всякий случай две штуки. Изготовить возьмешься?
– А то, Лео! Не сам, конечно, найду мастера. Затем опробуем на новобранцах, им на пользу будет: война – это такая штука, когда от врага можно ждать любую подлость. Само испытание Казимиру поручу. – Блез прислушался к ругани за окном, где оруженосец продолжал зверствовать. – Нет, определенно его до заместителя повышу, уж больно хорош! Кстати, может, и ты мне что-нибудь толковое подскажешь для состязания мечников?
– Есть у меня в запасе одна уловка…
– Ну и в чем же она заключается?
– Перед выпадом делаешь шаг назад.
Орм убеждал, что она всегда срабатывает, и, возможно, мне просто повезло. Блез задумался.
– Что-то как-то не совсем все понять, – наконец признался он.
– Один из твоих людей ее отлично знает, спроси у него.
– И у кого именно?
– Волчья Пасть.
На том мы и разошлись. Уже вечером, перед тем как провалиться в сон, я спросил у Рейчел:
– Скажи, любимая, а перстень не может прибавить человеку ловкости?
Уж что-что, а она мне нисколько бы не помешала.
– Увы, Лео!
– Может, ты просто позабыла? Просмотри еще раз книгу, вдруг и найдется такой узор.
– Я ее почти наизусть уже выучила! Тем более сам Ависьен пишет, что добавить ловкости человеку невозможно без того, чтобы он много и упорно не тренировался: такова, мол, его натура, и даже Прежним не удалось ее обойти. Кстати, можно улучшить память.
Память – штука замечательная, но в предстоящей битве она не поможет ничем.
Следующий день я полностью посвятил акробатике и стрельбе из арбалета, чередуя одно с другим, а также время от времени совмещая. Болты, даже в прыжках, сальто и перекатах, всегда ложились точно в цель – кружочки, которые обозначали глаза лерокса. Они были нарисованы на щите величиной в человеческий рост, и с ним туда-сюда бегал Казимир, одолженный мне Блезом на некоторое время. И потому вышло так, что посмотреть на своего будущего визави я отправился уже под вечер.
Лерокс действительно представлял собой страшное зрелище. Но глаза, в отличие от того, в чем меня уверяли, оказались самого обычного размера. Еще в них явственно виделись такая тоска и безысходность, что, когда мы встретились с ним взглядом, я вздрогнул и весь остаток дня находился под впечатлением.
