Я вскочил и побежал.
Когда я добрался до своей машины в пяти кварталах от места событий, пистолет был все еще у меня в руке.
– Алле? – спросила она сонно. – Детка Кинг, это ты?
– Ага, – ответил я, переведя дух.
– Ты где?
– Сижу в машине рядом со старым флотским двором.
– Что ты там забыл?
– Там, в Райкерс, меня сломали. Они разбили меня, как фарфоровую тарелку.
Эффи знала, когда нужно помолчать.
– Порвали в клочья, – признался я. – Я-то думал, что я крепкий орешек. Но все, что я знал, все, во что я верил, просто растворилось.
Лицо мое корчилось в нелепых гримасах в попытке избежать слез.
– А что ты делаешь в машине, Джо?
– Мне нужно было одно имя. Вот и нашел кое-кого, кто его знает.
– И он сказал тебе?
– Сказал.
– Ты убил его?
После столь доверительного вопроса на какую-то долю секунды я перестал чувствовать себя одиноко. Словно озарение снизошло на меня, и я понял, что доселе чувствовал себя одиноко почти всегда – когда говорил с людьми или шел в толпе… Даже когда беседовал с Эйжей.
Я был одинок, ибо никто не знал, что творится в моей душе. Разве что Мэл в какой-то мере. Да теперь еще Эффи, с которой мы упражнялись в сексе в различных затейливых позах. Но все это было не то. В настоящих отношениях открыты души.
– Так убил, Джо? – спросила она снова.
– Нет, – сказал я. – Не убил.
– Ты с ним что-нибудь сделал?
– Я ему врезал.
– А он этого заслуживал?
– Еще как!
– Но он все еще жив? – уточнила Эффи.
– Да.
– Ты очень хороший человек, Кинг Джо, – заключила она. – В любой стране, на каком бы языке там ни говорили, во что бы ни верили, да будь это и вовсе дикий край, все тебя признают хорошим человеком. Ты распознал меня даже тогда, когда я сама себя настоящую еще не знала.
– Спасибо, – я положил трубку.
Я убрал пистолет в бардачок и поехал домой со скоростью улитки; той самой улитки, что ведет человечество к новому осознанию старых истин.
Когда Эйжа была маленькой, я часто смотрел на нее спящую. Иногда по часу или больше. Выражение на ее личике менялось в зависимости от событий во сне или происходящего в комнате. Иногда она невнятно лопотала и то и дело протягивала руку.
Сон, как мне казалось, был квинтэссенцией невинности. Вот почему, чуть не убив Проныру Баррета, я не спал. Знал, что мирная дрема – для младенцев, меня же ждали только кошмары.
Проныра подтвердил данные, которые смог добыть у начальства Генри. Оказывается, в истории моего падения был замешан Хьюго Камберленд. А вообще он занимался поставками героина.
