Успехи советской разведки в 1930–1940-х годах базировались на привлекательности коммунистической идеологии. Люди сами искали контакта с представителями СССР, чтобы сообщить секреты — так они думали внести свой вклад в построение справедливого общества. Владимиру Крючкову же выпало работать в иное, меркантильное время. Конечно, еще оставались искренние идеалисты, видевшие в Советском Союзе образец для подражания, но они уже составляли меньшинство. Теперь надо было больше полагаться на тех, кто работал за деньги, стал жертвой шантажа или мстил за что-то своему начальству.
Вопреки мифам о разведке, созданным фильмами и книгами и у нас, и на Западе, в ней работали самые обычные люди. Тот же Крючков является тому примером — он был ничем не примечательным работником ЦК КПСС, которого передвинули в КГБ, а там уже и в разведку. Если обратиться к биографиям наших резидентов, да и нелегалов, в них нет ничего особенно выдающегося. Возьмем Павла Михайловича Фитина, руководителя разведки в 1939–1946 годах, когда и были получены наивысшие результаты. Он возглавил ее в возрасте всего тридцати одного года. Еще за полгода до своего назначения этот выходец из простой крестьянской семьи работал… заместителем редактора в издательстве «Сельхозгиз».
Владимиру Крючкову помогали дипломатическое образование и опыт, трудолюбие и прилежание, также отличная память. Леонид Владимирович Шебаршин, сменивший его на посту начальника разведки, вспоминал о своей первой встрече с Крючковым, тогда еще начальником секретариата КГБ. «В ходе проверки обнаружилось, что за мной уже несколько месяцев числится документ довольно деликатного содержания. У меня его нет. Начальник отдела смутно припоминает, что он, как ему кажется, мог передать этот документ начальнику секретариата КГБ Крючкову для доклада Ю. В. Андропову, и советует мне обратиться к Крючкову. Секретариат комитета для простых смертных — учреждение таинственное, могущественное, и лучше дела с ним не иметь. Но потерять документ никоим образом невозможно, я иду с девятого этажа старого здания на Лубянке на третий этаж, разъясняю генерал-майору Крючкову, зачем я его беспокою. В этот момент Владимир Александрович удивил меня своей памятью. Услышав название документа, попавшего к нему несколько месяцев назад, он немедленно открыл сейф и из толстенной пачки бумаг сразу же достал именно то, что требовалось. Мне показалось, что я имею дело с человеком в каком-то отношении необыкновенным».
