Стоит заметить, что переименование в честь Сталина таких крупных промышленных центров, как Юзовка и Царицын, состоялось в 1924–1925 годах, когда имя генерального секретаря ЦК ВКП(б) было еще не известно ни стране, ни миру. На слуху были Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков. Однако «кому надо», уже словно предвидели, кто в ближайшие годы станет главным человеком в стране, и потому присваивали городам имя в общем-то публично незаметного аппаратчика. Впрочем, в том же Сталинграде до 1935 года имелся и Рыковский район.
В первую пятилетку индустриализация Сталинграда продолжилась. Здесь развернулось строительство тракторного завода, одного из знаковых объектов новой социалистической промышленности, по проекту американского архитектора Альберта Кана. СТЗ задумывался как завод двойного предназначения, помимо тракторов он должен был выпускать и танки. Но советская индустриализация была совсем не той, что до революции. Она осуществлялась за счет жесточайшего ограбления деревни и резкого падения жизненного уровня населения. В жилье, дороги, коммунальную инфраструктуру средства почти не вкладывались. Рабочие заводов жили в ужасной скученности в бараках без элементарных удобств, в условиях дефицита буквально всего, помноженного на низкую зарплату. Независимые воспоминания и дневники того времени рисуют чудовищную картину повседневного быта советских людей. Но пробиться сквозь плотную стену пропаганды и страха, особенно молодому поколению, которое не застало жизни в старой России, и взглянуть на свою жизнь без прикрас было трудно.
Подросток Володя Крючков относился к тем, кто воспринимал окружающую реальность как безальтернативную. К тому же его семья проживала в отдельном домике, а не в переполненной коммуналке или комнате в бараке, как большинство завербованных на заводы. Его отец, Александр Ефимович, относился к мелкому заводскому начальству, дослужившись до должности начальника цеха на «Баррикадах». Карьере способствовало членство в ВКП(б), куда он вступил в 1924 году по «ленинскому призыву». Рабочих-коммунистов в первую очередь выдвигали на руководящие должности. Компетентность в сравнении с политической лояльностью была не важна. При старом режиме отец вряд ли поднялся бы так высоко. Хотя он и был сыном писаря, выбившегося из рабочих, но это была слишком низкая ступенька для успешного старта. Впрочем, он, наверное, неплохо зарабатывал для простого пролетария и до 1917 года, выезжая с артелью котельщиков в самые разные уголки империи. Но, подобно многим, после революции он сделал выбор в пользу большевиков, приняв участие в Гражданской войне на их стороне. Вряд ли это был сознательный выбор марксизма и коммунизма, скорее ситуативное решение, основанное на осознании того, за кем сила, и на вере в возможность быстрого социального продвижения. В этом смысле карьера Александра Ефимовича Крючкова была типичной для десятков тысяч советских лоялистов, поставивших на новый строй и от этого выбора не проигравших.
