— Благодарю вас, доктор, все ясно: не курить, не пить, не волноваться, беречь сердце, гулять перед сном, обтираться до пояса холодной водой по утрам...
— Правильно. Бюллетень на три дня. Печать в регистратуре. Следующий, входите!
Следующий вошел, я вышел.
В скверике играли ребятишки. Утро было прозрачное, теплое. Высоко над домами плыли такие белые и пушистые облака, что казались они не настоящими, а нарисованными. Я сел на зеленую лавочку, закурил и задумался.
«Сорок лет. Не так ведь и много, а вот, поди ж ты, сдает, видно, мотор...»
Мимо пронеслась стайка ребят.
— Лешка, не вырывайся, а то как дам раз,— заорал маленький, верткий паренек в синих трусиках и голубой майке,— тогда узнаешь!..
Прошли девушки в нарядных ситцевых платьях.
Одна — светлоголовая, другая — темная. Беленькая сказала черненькой:
— Представляешь, он мне сделал предложение! Этот старик — ему уже наверняка тридцать пять...
Откуда-то сверху на газон свалились воробьи. Провели небольшой шумный митинг и разлетелись в разные стороны.
Жизнь обтекала зеленую скамейку, плескалась, кружила. Сидеть сложа руки, предаваться меланхолии было невозможно. «Надо что-то делать,— решил я,— позвоню Женьке».
Женька — Евгений Петрович Калижнюк — мой фронтовой товарищ. Он старше меня всего года на три, но почему-то в его присутствии я всегда чувствую себя мальчишкой. Женька — мастер давать советы, у него прямо-таки талант наставника.
Бывало, еще на фронте получит кто-нибудь тревожное письмо из дому, загрустит, потускнеет, места себе не находит. Женька сразу же тут как тут. Исподволь заведет разговор о делах семейных, тыловых, дальних. Быстренько выяснит «обстановку», невзначай посоветует, что написать домой и как написать. Глядишь, повеселел человек. Распрямился. Отошел. Я позвонил Женьке на работу и без длинных предисловий сказал, что нам надо встретиться, есть разговор, хочу получить совет.
— Приезжай в обеденный перерыв. Посидим, потолкуем,— бодро откликнулся Евгений Петрович.— Жду!
И вот мы сидим в боковой дорожке тихого пыльного скверика. Женька слушает меня внимательно, не перебивая, а я жалуюсь, выворачиваю, как говорится, душу.
— Слушай, Евгений Петрович, глупости я, наверное, болтаю, но не могу больше. Понимаешь? Устаю как собака, голова отказывает. И все время такое чувство, вроде вот-вот заболею. Врач говорит: переутомление, брось курить, не пей... Словом, принцип старый: советует то, от чего хуже вообще не бывает.
