Щёлкнув кнопкой чайника, Сергей заглянул в холодильник и поморщился. Есть не хотелось вовсе. Он вообще чувствовал какое-то опустошение и странную слабость во всём теле. Однако и лёгкость тоже, будто тело сбросило с себя физическую оболочку. Непонятное и непривычное ощущение. Но поесть всё же надо, бог знает когда удастся перекусить? Он заканчивал делать бутерброды, когда услышал движение за спиной. Она подошла почти бесшумно, почти, но тренированный слух опера, привычного работать на земле, даже в собственной квартире, продолжал улавливать всё вокруг. Он резко обернулся. Лена стояла в дверях, облокотившись спиной о косяк, совершенно голая и изумительно красивая и желанная. Чёрные, как вороново крыло волосы, чёрные глаза, резко очерченные, чеканные скулы, чувственные губы. Точёная, словно сошедшая с картины Бориса Вальехо фигура, будто насмехалась над самым притязательным, придирчивым взглядом. Смуглая, загорелая кожа, матово поблёскивала в жёлтоватом свете настенного бра. На губах играла уже полюбившаяся ему, лёгкая, едва уловимая улыбка.
Сергей невольно залюбовался ею. Чёртова работа, если она заставляет его отрываться сейчас от такой женщины и мчаться куда-то в ночь, чтобы разглядывать истерзанные трупы. Он отложил нож и подошёл к ней. Достаточно было положить руки ей на бёдра и коснуться губами её губ, чтобы забыть о спешке, о работе, о начальстве…
— Ты вроде бы торопился? — она оторвалась от него и грациозно откинула за спину чёрный водопад.
— Ну так и не стой здесь голая, — сердито буркнул он. — Я тебе что, железный?
— Всю ночь мне казалось, что да, — хихикнула она. — Мне что-нибудь дашь поесть?
— Вообще-то могла бы и сама сделать, — Сергей вернулся к столу. — Покормить мужика, разве не прерогатива женщины?
— Может и покормлю, — Лена села на стул, рядом с ним и закинула ногу на ногу. — В следующий раз. Когда ты не будешь так спешить.
— Ты бы оделась, а, — он разлил кофе в кружки и тоже сел, разглядывая её с ног до головы. — Невозможно же так…
— Зачем? — проворковала она улыбаясь и вытянув ногу, стала гладить его по бедру, пытаясь забраться внутрь.
— Прекрати, — он сжал её ступню и нежно, но настойчиво, отвёл в сторону. — Я действительно должен ехать, а если ты будешь продолжать в том же духе, выберусь только к вечеру.
— Ну и хорошо. Можно подумать — без тебя не разберутся.
— Ты не понимаешь. Надо, — словно вернувшись в действительность, раздражённо бросил он.
— Конечно не понимаю, — кивнула она. — Ты же мне не удосужился рассказать.
