– Именно так: вам показалось, – улыбнувшись, проговорил Николай Егорович, но про себя подумал другое: «Наберут же уродов. Что у них, в этой Москве, нормальных что ли нет? Как с таким общаться? Скотина теперь такую поляну запросит!».
– Ну, как знаешь, дело хозяйское. Эй, Петросянов! А чайком угостишь московского гостя? А то я совсем на мели. Все деньги на хавчик потратил, а командировочные не дают. У меня начальство знаешь, какое? Ух! Денег не дает даже по служебной необходимости. Считают, как хочешь, так и крутись. Нет, ну способ-то всегда есть, сам понимаешь. Как говорится, все мы коллеги.
– Вы знаете, у меня денег осталось лишь на обратный проезд, а зарплату только через неделю дадут, так что простите. А насчет угостить – так это я обязательно, но сейчас прошу меня извинить: много работы, – проговорил судья, не обратив внимания на то, что незнакомец назвал его по фамилии. Его мозг был загружен только одной задачей: добраться до кабинета и срочно накопать что-нибудь на этого проверяющего.
– Нет денег, значит? – вздохнул горбун.
– Нет, – улыбнувшись, ответил судья.
– Да, действительно, откуда им взяться? А может, у вас что-нибудь в кабинете завалялось? Ну, хоть какая-нибудь копеечка?
От этих слов сердце у Николая Егоровича застучало, как отбойный молоток: «Неужели копать будут? Кто ж меня подсидеть хочет?!».
– Да что вы так заволновались?! Нет так нет! А я вас по-человечески прекрасно понимаю! Тем более, откуда им взяться-то, Николай Егорыч, честный вы наш человек? Как же мне вас хвалило ваше руководство! Ох, как хвалило, просто слов нет! Ну, а деньги, что они? Просто бумага. Да разве может честный судья в нашем пропитанном коррупцией государстве быть с деньгами?! Конечно, нет! В мире денег для человека нет места. Тем более у вас в провинции такие нищенские зарплаты, не то что у московских толстосумов!
Николай Егорович стоял и поддакивающе кивал головой, держа свой обед в руках. Большой объем внезапной информации врезался в кору его головного мозга с такой быстротой, что он мог только льстиво скалиться и учтиво кивать.
– Вы уж меня простите, я же не знал, что у вас с деньгами еще хуже, чем у меня. Я по секрету вам как коллега коллеге скажу: на баб много спускаю, – завыл столичный гость и, достав тысячерублевую купюру, протянул ее Петросянову, но тут же отдернул руку. – А они, сами понимаете, все такие, что «не подмажешь – не поедешь». Как говорится, кто кормит, того и тапки. А мне еще мама моя говорила: «Сынок, смотри, любовь продажная обходится дешевле настоящей. А в итоге, если у тебя жена есть, то почему-то содержать продажную всегда накладнее. Но выход он, конечно, всегда найдется. Ты спросишь, какой? Отвечу: бросить родную, жениться на продажной. Но в этом случае мы наступаем на те же самые грабли. Черт возьми, замкнутый круг, – уводя из буфета Петросянова, продолжал крушить ему мозг незнакомец. – Вот, возьмите, милейший. Бери-бери, не стесняйся, – проверяющий ловко засунул купюру во внутренний карман пиджака судьи и на минуту затих.
