Папа, никого не видя, опасливо пошёл к мосту. Мы спросили его, не подумал ли он, что мост мог быть заминирован. Нет, не подумал. Или забыл про то, что подумал. Скорей всего, даже не соображал про мины. Подошел к мосту, перешел по нему на другую сторону речки. Всё так же никого не было и стояла тишина.
Папа прошелся по улице, точнее, уже по загородной дороге. Было очень сухо, солнечно. Вышел на окраину города, обошел плетень и тут же увидел солдата в погонах. Тот стоял совсем рядом, оглядывался, держал за повод лошадь. Голова солдата была повязана бинтом, сквозь который проступала кровь. Шея лошади тоже была завязана бинтами и тоже с кровью. За плечами солдата висела винтовка. Ноги были обуты в сапоги. На голове, натянутая на бинты, торчала солдатская папаха-кубанка.
Папа очень испугался, потому что наши погон не носили, сапог тоже не носили, это он прекрасно знал – у солдат и командиров петлицы, у солдат на ногах обмотки! Но и не немецкая форма. Значит, какие-то еще непонятные люди. Хотел броситься бежать, но солдат его заметил, махнул рукой, подзывая, и улыбнулся. Папа сделал пару шагов, всё ещё не понимая, кто это. Тут солдат весело сказал: – Да не бойся, пацан, свои, свои, русские.
Но папа, зная, что полицаи тоже русские, был готов дать дёру и держался всё так же настороженно. Тут солдат спросил: – Парень, а где тут самогон можно раздобыть, а? А то в горле пересохло! Посидеть бы, выпить, а?…
Папа понял, что это свои, потому что полицай поостерегся бы пить, когда последние немцы уже ушли. А раз человек собирается сидеть и пить, значит, свой. Только тут папа вдруг понял, что солдат уже был далеко не трезв, но держался на ногах твёрдо и «понятия» не терял.
Тут вдруг появились еще с полдесятка солдат, все на лошадях. Подъехали не спеша, тоже улыбнулись, поздоровались и тут же, чуть ли не хором, спросили, где можно спирт или самогон раздобыть. Только тут папа разглядел красные звезды на фуражке старшего и окончательно убедился, что пришли свои. И от всех тоже пахло спиртным, вот такой первый запах освобождения и запомнился.
Всей группой отправились в город, папа впереди, ужасно гордый тем, что ведет бойцов Красной армии. По пути вдруг встретили пару других солдат – наверно, тех, что прошли в город самыми первыми и убили того поджигателя. Они уже шли назад, ведя с собой пленного немца. Эти бойцы доложили командиру встречной группы, что немцы удрали, а этого, которого ведут, поймали за поджогом дома. Командир с изумлением спросил, куда ж его ведут. Те ответили, что пленный же. Командир удивился – какой пленный, он же дома жёг. Солдаты согласились, что, конечно, так, но, может быть, его допросить надо. – А зачем? – удивился командир, – И что он нам такого важного расскажет? Открыл рот, чтобы что-то сказать, бросил взгляд на мальчишку – моего папу, потом наклонился к солдатам и что-то прошептал.
