18
Осенью 1913 года я почувствовал, что с моими глазами делается что-то совсем уж скверное. Теперь-то я очень хорошо понимаю, что произошло кровоизлияние в сетчатку — сначала в одном глазу, а через некоторое, время в другом. А тогда я лишь видел, что в поле зрения у меня плавают какие-то пятна, которые мешают мне смотреть, полностью или частично закрывают те предметы, на которые я гляжу.
Я ничего не мог придумать другого, как пойти в школу и рассказать обо всем своей учительнице Екатерине Сергеевне, которая к тому времени уже вернулась в Глотовку (на лето она обычно уезжала к себе на родину, в село Зарубинки, Касплянской волости).
Екатерина Сергеевна очень сочувственно отнеслась ко мне. Однако помочь мне чем-либо она не могла. В большом унынии я вернулся домой. Положение, в котором я очутился, казалось мне совершенно безнадежным.
Однако — я всегда вспоминаю об этом с чувством большой благодарности и признательности — были люди, которые думали обо мне и искренне хотели помочь мне. Один из таких людей — Михаил Иванович Погодин, о котором я уже говорил.
В октябре учительница Екатерина Сергеевна сказала моему отцу, что ей надо ехать в Ельню по школьным делам и что ехать она должна вместе со мной: М. И. Погодин распорядился привезти меня к нему в Ельню, откуда он повезет меня в Смоленск, чтобы показать глазному врачу.
И вечером мы поехали.
На станцию повез нас отец. Ночь была такая темная — хоть глаз выколи. Сверху нас поливал ни на минуту не прекращавшийся холодный осенний дождь. Дорога была разбитая, грязная, раскисшая. Ехали мучительно долго и тяжко. И хотя из дому взяли все, что только могли, чтобы укрыться от дождя, все мы и промокли и продрогли.
19
В Ельне надо было прежде всего найти ночлег. На станции Екатерина Сергеевна наняла извозчика, и мы доехали до единственной в городе гостиницы. Гостиница — в ней было всего десять номеров — помещалась на втором этаже двухэтажного кирпичного здания. Извозчик наш уехал, и мы остались под дождем, в потемках, у наглухо закрытой входной двери. Стали стучать в дверь, дергать что было силы за ручку звонка,-даже кричать «откройте!», но результатов никаких. Деваться, однако, было некуда, и нам пришлось начать все сначала… Только минут через пятнадцать или двадцать мы услышали, что за дверью по лестнице кто-то спускается вниз. Дверь наконец открылась, и сонный мужской голос спросил:
— Чего вам?
Екатерина Сергеевна ответила, что нужен номер.
