Вообще все никулинские старания были одно «удачней» другого. И кутёжник-то Дранков был запойный. И человек сомнительный — никогда не читал ни книг, ни сценариев. И кого он только не надувал! Запутал и обморочил Леонида Андреева… Едва не обокрал самого Распутина… Походя украл чужие и дорогущие декорации для какой-то своей халтуры… Он (читаем мы) хамски обирал своих авторов… В эмиграции, пишет Никулин, на первых порах он голодал, но вскоре выкрутился, организовав скачки… нет, не известных всем тараканов, а блох (!?)… Это автор так «процитировал» Алексея Толстого (или Аверченко, или, может, даже Тэффи).
«И этот человек, — возмущается автор текста, — был едва ли не первым популяризатором и пионером кино в России!» Это единственное в статье утверждение, отчасти похожее на правду.
Личность Дранкова была, действительно, колоритна и даже слегка скандальна, но ни-че-го общего с описаниями Никулина даже близко не имеющая. Одно слово — враньё. (Сожалею, что известный эрудит, покойный Рашид Янгиров принял всё это враньё за чистую монету).
Такие же лживые плевки бросает мимоходом автор в адрес известных кинодеятелей Роберта Перского и Григория Либкена — просто диву даёшься от всех этих издёвок. А между тем на дворе 1925 год (всего лишь) и «Советский экран» — журнал вроде как не совсем хилый… Мне почему-то расхотелось читать остальные никулинские перлы — я уже знал, что он понаписал в это самое время (да и позже) кучу таких статей. (Я, наверно, обидел моих подруг-близняшек, не придя на его похороны, но что уж тут говорить…)
Умница Виктор Ардов также был его приятелем и даже дважды или трижды соавтором (кажется, пьесок в Театре эстрады), но мне, помнится, тогда хотелось понять: когда же этот милый, тихий и аккуратный Лев Вениаминыч успел так «ужаснуться»?
(А журнал, в котором это всё было так «колоритно» прописано, я выпросил у девочек на память — он, по-своему, украшает и не даёт забыть эту самую память).
Зачем я обнародовал этот казус? Вполне можно было бы посмеяться над ним, проигнорировать его, как откровенную чушь. Но думаю, что эта самая чушь, как никакая иная, афиширует ту гадкую и грязную распущенность, которую мы получили заодно с «пролетарской свободой». Ту циничную вседозволенность, которая была единственным спасением от реальной правды. Читаю ведущую статью — своего рода клич — небезызвестного Осипа Брика в «Новом ЛЕФе» (от 7 июля 1927 года) — и даюсь диву: автор категорично и откровенно советует политписателю (читай — Льву Никулину) не спать, не взирать с каких-то художественных высот на блевотину буржуазии, а жестоко, «с оружием в руках» — когда автор «прикидывается юродивым, пьяненьким, невменяемым» — не верить ему, не жалеть его. «Жалеть рано. Надо сначала добить». Вот это Никулин и делал на совесть уже тогда — то есть добивал…
