Мужчины, у которых есть все, очень прожорливы. Их аппетит невозможно утолить, они целиком состоят из одного большого рта и урчащего желудка. Джо охотился, рыскал в поисках добычи, как верно заметил критик Натаниэль Боун; я знала об этом и знала, что другие тоже в курсе; они, правда, считали, что мне ничего не известно. Наши друзья смотрели на меня с жалостью, считали невинной и доверчивой. А я, зная обо всем и ничего не предпринимая, ощущала лишь, что у меня становилось больше власти. Да и что я могла предпринять? Пару раз мы ссорились из-за измен; я обвиняла, он все отрицал, потом мы обо всем забывали и жили дальше.
Я сопровождала его повсюду, когда он просил. Задавала вопросы людям, с которыми мы встречались, а он делал записи. За годы мы делали это много раз: расспрашивали не только проститутку Бренду, но и рыбака в порту, продавца пылесосов, который потом стал Миком Биком из короткого и не самого успешного романа Джо «Мы были едва знакомы», опубликованного в середине семидесятых. Все это время мы платили няням, хотя когда Сюзанне исполнилось тринадцать, присматривать за младшими детьми стала она.
Тоша, жена Льва Бреснера, тщедушная женщина с номером, вытатуированным на запястье, и блестящими черными глазами-оливками, как у чихуахуа, не могла взять в толк, зачем я позволяю себя «втягивать», как она выразилась. Ей только хотелось, чтобы ее оставили в покое, чтобы она могла пойти куда-нибудь с подругами – в универмаг и на ланч, где можно сесть в окружении пакетов с покупками и смеяться.
– Мужчины! – восклицала она. – Не обижайся, Джоан, но как ты их выносишь? Они только и умеют, что языком болтать, и никогда не затыкаются.
Она была права; день и ночь они болтали, словно внутри у них был огромный свиток бумаги, который разматывался через рот. Сколько в них было высокомерия! Как они были уверены в себе, даже когда ошибались! Почему женщины не могли быть такими? (Впрочем, через несколько лет, когда феминизм набрал обороты, женщины тоже стали болтать и болтали даже громче мужчин, курили одну за другой, собирались в гостиных и сравнивали впечатления о ручных вибраторах и тяготах домашнего труда.)
Я могла бы стать, как Джо, если бы захотела. Могла бы расхаживать с важным видом, быть агрессивной и мечтательной, полной идей, рисоваться, кричать «взгляните на меня», как жужжащая неоновая вывеска. Я могла бы стать Джо в женском обличье и тогда никто не любил бы меня; я казалась бы всем отвратительной. А может, напротив, ослепила бы всех своей эрудицией, харизмой, связями с влиятельными людьми. Но я не была Мэри Маккарти и Лиллиан Хеллман. Я не нуждалась во внимании; когда на меня смотрели, я нервничала, тушевалась и вздыхала с облегчением, когда прожектор обращался к Джо.
