Может, он на самом деле был талантлив. Может, я этого просто не замечала, может, это мне не хватало таланта. Но он-то утверждал обратное; отчасти именно поэтому он взял меня с собой в Нью-Йорк. Его во мне интересовала не только постель; он мог бы лечь в постель с любой девушкой, и та охотно бы стонала для него и раздвигала ноги. Нет, он просто обязан был оказаться талантливым; это решило бы все наши проблемы, раз и навсегда осчастливило Джо, и тот больше не комплексовал бы в моем присутствии и в присутствии других мужчин; это также позволило бы Джо заявить о себе и угодить моим родителям, хотя мать и настаивала, что ее мнение не изменится «ни на йоту». Йота – что за странное слово, подумала я, выйдя на Лексингтон и сев в поезд до Гринвич-Виллидж. Никто никогда не говорил «две йоты», она всегда была одна. Язык только кажется бесконечным; на самом деле говорящие и пишущие на языке вынуждены плескаться в поразительно мелком водоеме.
В голове моей крутились мысли о йотах, слова матери, полные злобы и вульгарных предрассудков, мои грандиозные мечты о славе для Джо. Он обязательно станет писателем, я это знала; я возлагала на него надежды, которые мужчины обычно возлагают на себя сами, ждала, что он будет завоевывать, сокрушать, поражать. Сама я ничего этого делать не собиралась; мне даже не приходило в голову, что я на это способна. Я все вспоминала Элейн Мозелл, как она пыталась пробиться среди мужчин. Элейн с бокалом виски в руке, со слегка размазавшейся помадой. Я не хотела играть на том же поле, что мужчины, и знала, что мне никогда не будет там уютно, я не смогу с ними соперничать. Мой мир слишком мал, слишком узок и слишком спокоен; мне не о чем писать. Свои ограничения я хорошо понимала.
Когда я вернулась в «Уэверли-Армз», случилось чудо. Джо словно угадал мои мысли, прочел новый перечень моих надежд и, когда я вошла, встал и помахал мне ворохом листков.
– Что это? – спросила я, хотя хорошо знала ответ.
– Начало «Грецкого ореха». Двадцать одна страница.
– «Грецкий орех», значит, – ответила я. – Наверно, это роман о рабочем ореховой фабрики? Реальный взгляд на мир сельскохозяйственных тружеников?
Джо рассмеялся.
– О да. Я намерен раскрыть все грязные тайны ореховой промышленности, – проговорил он, усадил меня на кровать, взял мою руку и медленно опустил ее на стопку напечатанных листков. – Прочти, пожалуйста.
