«Я в разводе, – пишет Мерри Чеслин, – детей нет, а свой роман я так и не опубликовала (вздыхает). Но работаю в маленькой фирме по производству ПО для образовательных учреждений в Провиденсе, Род-Айленд; работа мне нравится, и, верьте или нет, творческие навыки, которыми я овладела много лет назад в Вермонте, мне пригодились».
* * *
Боун наверняка упомянет Мерри Чеслин в своей биографии Джо, опишет ее хотя бы в общих чертах. Как и других женщин: студенток с университетских гастролей Джо, поклонниц и нью-йоркских пиарщиц. Красивых молодых женщин в прозрачных блузках и ковбойских сапогах; стильных выпускниц, подыскивающих работу в издательстве.
Женщины и «попытка удушения» Льва Бреснера – для биографии этого хватит. Возможно, Боун также напишет про сердечный приступ Джо и замену клапана, но это будет не самая аппетитная часть его книги – никаких тебе прыгалок, премий, совокуплений, только жалкая сцена в ресторане «Клешня краба» зимой 1991 года. Тогда за столом собрались шестеро писателей разной степени известности и их жены; все мужчины занимали достаточно прочное положение в обществе, волосы их заметно поредели или вовсе выпали, а у кого-то превратились в мочалку и торчали, как у Эйнштейна или циркового клоуна.
Джо по-прежнему оставался лидером этой группы. Он не был самым шумным – громче всех ревел Мартин Беннекер, разбрызгивая вокруг фонтаны слюны; не был он и самым богатым – у Кена Вутена кошелек был потолще, его шпионские романы – изысканные, с чеканным слогом – экранизировали все до единого. Не был он и самым умным: эту роль во всех компаниях отхватывал себе Лев. Среди этих мужчин Джо занимал особое, не поддающееся определению положение – своего рода тихого старшинства. Поболтать он тоже любил, и иногда любил готовить густые рагу с загадочным составом; он мог стоять над ними часами, подливать в кастрюлю красное вино, бросать мясо, кости и пригоршни петрушки. Он любил читать, слушать джаз, есть свои зефирки, пить в тавернах и играть в бильярд.
Тем вечером мы сидели за большим круглым столом в «Клешне краба». Стол застелили белой оберточной бумагой, а поверх разложили крабов; мы словно набрели на их колонию. Горы клешней и суставчатых лап, посыпанных смесью перцев; пивные бутылки, которые поднимались и опускались в ходе оживленного разговора, оставляя на бумаге мокрые кружочки.
Как обычно, жены вели свою отдельную беседу, хотя сидели не рядом; они тянулись через стол и обсуждали новый китайский фильм или нечто подобное, а мужчины, как обычно, бахвалились и шутили; все это сопровождалось непрерывным и почти успокаивающим хрустом крабовых хрящей. И тут вдруг Джо с набитым ртом отодвинул стул от стола и произнес:
