, – в ответ на эти слова все весело рассмеялись.
Участникам предложили несколько «ответов» [34]; в число соревнующихся попала застенчивая сочинительница рассказов Люси Бладворт, Гарри Джеклин и Джо, которого уговорили встать из-за столика, где он только что приступил к поеданию хлебного пудинга.
Вопросы были шутливо-литературной направленности, и первый двойной вопрос достался Джо. Ведущий зачитал отрывок из его последнего романа, а Джо должен был его закончить.
– Цитирую, – проговорил старший официант, – «Ширли Брин жадностью не отличалась. Никто не мог бы сказать о ней: „Вот Ширли Брин, вечно ей хочется того, чего у нее нет“. В своей жизни Ширли Брин хотела лишь одного, чего у нее не было». – Официант выдержал драматичную паузу.
Это было легко; я быстро сформулировала в уме ответ в форме вопроса: «Что такое… стопку, из которой пила Мэй Уэст?» И минимум четверть присутствующих в столовой могли бы выкрикнуть эти слова в унисон. Но Джо просто сидел, почесывал в затылке и выглядел сконфуженным.
– О боже, – наконец ответил он, – ну все, мне конец. Теперь вы все знаете мою ужасную тайну.
– И что это за тайна? – спросил официант.
Я с любопытством смотрела на Джо.
– У меня Альцгеймер, на поздней стадии, – отшутился он. – Стоит закончить роман, и я уже не помню ни слова из того, что написал. А теперь пристрелите меня кто-нибудь.
Сидя в вегетарианском кафе с тремя другими женами, я плакала и не могла перестать, а они успокаивали меня, точнее, пытались успокоить, склонив головы и положив локти на стол.
– Я чувствую такое унижение, – сказала я. – Каждое утро выхожу на крыльцо и понимаю, что всем вокруг все известно. Вы все, наверно, смеетесь надо мной. Считаете меня жалкой.
– Нет! Нет! – наперебой затрещали они. – Ни в коем случае! Все тобой восхищаются! – Но кем были эти женщины? Вроде бы моими подругами, моими компаньонками – эти измученные жены, у каждой из которых была своя карьера, но люди лишь делали вид, что им это интересно.
– Как ваша общественная деятельность, Лиана? – спросил Лиану Торн один из учеников однажды на пикнике, хотя что бы она ни ответила, его взгляд так и норовил скорее перескочить на более желанный предмет: знаменитых писателей, плюющихся в роще арбузными косточками.
– Как ваш проект с беженцами, Джоан? – спросила меня в другой раз немолодая застенчивая поэтесса; ее звали Джинни, и она слышала, что я иногда помогала благотворительной организации. Я ответила, не вдаваясь в подробности, просто чтобы поддержать разговор, хотя ей, кажется, действительно было интересно, и мой краткий ответ ее разочаровал. Джо нарочно преувеличивал степень моего участия в организации помощи беженцам; ему хотелось создать впечатление, будто я занята чем-то, чтобы окружающие испытывали ко мне молчаливое уважение.
