— Не понял?
— Результаты будут сразу же, как только будут.
— Что? — опять не понял заместитель мэра.
— Он имеет в виду, что мы послали запросы, — отвлёк внимание на себя и.о. прокурора.
Алексей Каиркенович не давал своих в обиду. Даже сейчас, когда следствие вывели из подчинения прокуратуры. Пока заммэра выяснял, что такое «запросы», Боднарь вместе с куратором посоветовали:
— Косого пока не трогай. Прессуй дружков, уж очень вовремя они на рыбалку смотались.
Затем Василий Ильич выдал стандарт:
— И почему ты жену и родственников не разрабатываешь? Смотри, бывшая жена получает после него всё, сынок-то до совершеннолетия пока еще дорастет! Второе — двоюродная сестренка Дойчева! Она недавно прилетела из Германии. У нее фамилия Дейч, поменяла, значит! Проверь её.
Раритет вздохнул. Неприязнь куратора к немцам, чеченцам, крымчакам и евреям, ко всем, кто мог репатриироваться, была общеизвестна. Не повезло человеку. Родители оставили фамилию Браверман, подходящую, а вот с документами не подсуетились.
Кто мешал отцу записаться немцем, или маме — Ривкой Хаимовной? Наивные детдомовцы, они лишили сына шанса уехать в более благоустроенную страну. Смириться с невезухой Васе пришлось, а вот простить другим он не смог.
Так что следователь вздохнул, записывая Е.Б.Ц.У. куратора. Еще Более Ценное Указание. Хоть Раритет и не пользовался матерным жаргоном, но иронию словосочетания понимал. На этом совещание закончилось. Долгов пожал великодушную кисть Василия Ильича и кивнул заместителю мэра, произнося внутри невесть откуда взявшийся стишок: «Хотел послать, да вижу — вы оттуда…»
Под этот рефрен и шел до своего кабинета, пытаясь хоть так выправить скверное настроение. Попробуйте терпеливо размотать клубок старой шерстяной нитки, собранной из распущенных старых, проношенных до дыр и потраченных молью носков. Если вам удастся распутать трухлявые узелки и не порвать, вы гений терпеливости! А связать из такой трухи свитер? Попробуйте!
Иван Терентьевич не хотел перебирать изначально гнилые ниточки. Но сделать вид придется. И писать ерунду. В угоду начальству, чтобы не мешало.
Сколько же предстоит работать и притворяться, пока — он намеренно не сказал «если» — пока настоящий след обнаружится! Вздохнул, представляя, как здорово бы сказать в конкретный адрес, да полным голосом, да сочные, популярные в народе слова. Да без экивоков, без оглядки!
Но не сказал — Раритет, все-таки…
* * *
Второй муж Юлии Брускиной выглядел полной противоположностью Антону Дойчеву. Со спины он смотрелся субтильным юношей. Перед следователем волновался, комкал носовой платок:
