– Да.
– И вы говорили, что победитель – никому не известный подросток с восточным луком? Захватывающий тетиву по-сарацински?
– Точно.
– Мальчишка ростом около пяти футов?
– Пожалуй, да, – кивнул шериф. – В дурацком бесформенном плаще.
– Видимо, чтобы спрятать женскую фигуру.
– Да бросьте! Чтобы женщина выиграла у Ламбера и Сэма? Никогда не поверю.
– Будет время – расспросите Ламбера или его приятеля Мазера про Жасминовую Веточку. Много интересного узнаете, – Гисборн поднялся и стал собирать шахматные фигуры с каменного пола. – Доиграем?
– Придется начать с самого начала.
– Зачем? – усмехнулся Гай. – Я помню каждый ход, и свой, и ваш. Хотя, наверное, лучше и правда с самого начала, – мне надо бы играть без ферзя, так мы хоть немного сравняем шансы.
– Восемь, говоришь? – Робин покосился на Эмиля, потом перевел взгляд на дорогу. С холма было прекрасно видно отряд стражников.
– Было восемь. Может, остальные их поджидали.
– Разворачиваемся. Нам втроем тут не справиться.
– Мы же можем их всех перестрелять!
– И положить два десятка человек из-за одного бестолкового браконьера? Нет. Назад.
– Он же еще совсем молоденький, – Ясмина посмотрела на главаря, разворачивая рыжую кобылку. – Что теперь с ним будет?
– Я разве сказал, что мы его бросим? Сегодня с ним ничего не сделают. Пока доедут до города, пока будут разбираться… Завтра – ярмарочный день, вот на завтра-то казнь и наметят. Чтобы другим неповадно было.
– Казнь? – растерянно переспросила Ясмина.
– Ты не знала? – Робин обернулся к девушке. – Лесной закон. Олени, кабаны, косули – королевская дичь, и за охоту на них положена смертная казнь.
– И его что, должны повесить?
– Я не позволю, – усмехнулся разбойник. – Но да, должны бы повесить. Будь он чуть помладше – могли бы по малолетству простить и просто отрубить руку.
Косматый верзила Джон успокаивал рыдающую прядильщицу:
– Ну хватит, не плачь, не плачь. Все будет хорошо. Завтра твой брат будет с нами. Как его зовут?
– Билли, – всхлипнула девушка, пряча лицо на груди Джона.
– А тебя? – Робин, подойдя, устроился на бревне с другой стороны и ободряюще потрепал прядильщицу по кудрявой голове, но, встретив суровый взгляд Джона, быстро кивнул в ответ и убрал руку.
– Билли.
– В смысле?
– Он – Уильям, я – Сибилла. А его точно не повесят?
– Если я сказал нет – значит, нет. Вас только двое? Еще кто-то есть из родных?
– Еще сестра, – снова всхлипнула прядильщица. – Старшая. Замужем, в Лидсе живет.
