– Да.
– Оба раза ты могла легко умчаться на своей арабской кобыле.
Ясмина вдруг нахмурилась и, секунду посомневавшись, спросила:
– Эти нападения… они?.. – она не решилась договорить, но Али-Хаджи все понял.
– Ты думаешь, не подстроил ли я это, чтобы проверить, как ты поведешь себя в настоящей схватке и сможешь ли стрелять по живым людям? Нет. Все, чернильницу, и ступай.
Утром старик отдал запечатанное письмо:
– Без меня ты поедешь куда быстрее и недели через три будешь уже в Палестине. Про свои слабости ты все знаешь.
– Да, – Ясмина опустила голову. – Я слишком полагаюсь на себя и слишком поспешно действую, не продумав все варианты.
– Первое порой неплохо, – улыбнулся старик. – От второго можно со временем избавиться, но у тебя, боюсь, не получится, – слишком уж буйный нрав. Но самая страшная слабость – люди, которых ты любишь. Клинок у горла твоего ребенка куда страшнее любой дыбы. Но твои родители и сестры в Хамадане, а это слишком далеко. Никто не причинит им вреда. Так что пока ты почти неуязвима.
– Пока?
– Пока не появился кто-то, кто станет тебе слишком дорог.
– Значит, лучше, чтоб не появлялся.
– Зачем тогда вообще жить? – Али-Хаджи с трудом повернулся и, взяв со стола крошечный кожаный мешочек, протянул его девушке. – Возьми. Всегда держи при себе, и пусть это тебе не пригодится.
Осторожно ослабив шелковый шнур, Ясмина приоткрыла мешочек, заглянула внутрь и увидела крупную плотную горошину, словно слепленную из высушенных и измельченных трав. Она вопросительно посмотрела на старика.
– На крайний случай, – сказал он. – На самый крайний. Тебе можно такое дать, ты не отчаиваешься раньше времени и бьешься до последнего. Где спрятать – не мне тебя учить. Но держи при себе. Всегда. Комочек крупноват, но за один раз вполне можно проглотить.
– Понадобится? – серьезно спросила девушка.
– Может. Если что – потом будет три-четыре минуты. А у птички-невелички, как ты, – и того меньше.
– Я поняла.
– Людей, обученных делать то, что ты, очень мало. Толковых – еще меньше. Тот, к кому я тебя отправляю, быстро поймет, что ты не просто шестнадцатилетняя крошка, а будущий мастер. Будущий – только потому, что пока у тебя нет опыта. Но опыта ты наберешься молниеносно. Все, тебе пора.
Гай Гисборн спокойно ждал, когда шериф прекратит кружить из угла в угол, но тот не унимался. Наоборот, с каждым шагом шериф Ноттингемшира раздражался все сильнее. Сначала он смел со стола пустой глиняный кувшин, и по каменному полу во все стороны разлетелись осколки. Следом грохнулась шахматная доска с незавершенной игрой. Фигуры покатились по залу.
