— Почему же? Могу. Ведь я видел. Но это было и прошло, великий Один, — ответил Оуэн. — Всё имеет смысл. Даже разрушения. На прежних руинах возводятся новые прекрасные сооружения. Возникают новые цивилизации. И они достигают звёзд или ниспадают в небытие. Такова жизнь.
— Но совершенство незачем менять, Оуэн. Оно — совершенство. И ты говоришь совсем как он.
— Кто?
— Тот, кто соблазнил меня, наобещав перемен к лучшему. И обманул. Тот из-за кого рухнула Борея и исчез мой мир. Но ты говоришь так, констатируя прошедшее, то есть — прошлое. И с этим уже ничего нельзя поделать. А он — сообщал этот вектор развития будущему. Мол: разрушение лучше возведения. Он — вечный и неугомонный Дух Перемен. Так в нашем мире появилось время и смерть.
— О ком ты говоришь?
— У него нет имени.
— Почему? У всех проявленных существ есть имя. Он же проявился. Хотя бы по отношению к тебе?
— Он проявился и проявил всех. Но он неуловим и непостоянен. А имя — это остановка, констатация, жёсткие рамки, определяющие место среди других имён и рамок. Имя — это созидание, завершение, узаконивание факта возникновения чего-то… . Когда его не стало, говорят — не стало того-то, называя его по имени. А если имени нет, невозможно сказать, что его нет. Кого — нет? У него же нет имени. Значит, его и не было. Или он есть потому, что его не может не быть. Имя это знак временности. У Творца нет имени, потому что Он в нём не нуждается. Только смертные дали Ему имя, чтобы охватить Его своим ограниченным умом.
— Это звучит как истина. Но тот, о ком ты говоришь, великий Один, не Творец. Творец не может обещать и не исполнить. На такое способен… другой. Его противник. Или соратник.
— Он — не Творец, он разрушитель. И — да, противник сущему.
— Что проявило его? Какие действия? Почему ты знаешь, что он был?
— У него была форма.
— И что это?
— Его символ — равнобедренный треугольник. И этот символ придумал я сам, вписав его в иные, более совершенные фигуры. Этим я внёс в мир несовершенство.
— И где он сейчас? Ты уже один? Что он для тебя значил?
— Где он? Это знать невозможно. Надеюсь — далеко. Он обещал мне улучшения, ещё большее совершенство. Сказал, что моему миру необходимы перемены, несущие обновление. Иначе он выродится и откатится назад. Намекал, что мы внесем в него лишь небольшие изменения, толчок к переменам, и тогда всё закрутится быстрее — вверх, по восходящей…
— Закрутилось? — грустно спросил Оуэн — он знал, что потом произошло. Это было как на Протее.
