— Великолепный спрут! А твои дела как? Неужели ты снова прячешься в своей пещере? Корабль-то давно уплыл, а ты и не рад этому? — спросил, вернувшись, Фью.
— Рад, конечно, — вздохнул Оуэн. — А что ты предлагаешь? Танцевать? Кроме, как с Луной, мне не с кем.
— Зачем — танцевать? Ты можешь навестить своего нового товарища.
— Это кого же? — удивился Оуэн.
— Ну, того Нефелима, грустного жителя древнего города. Он одинок также как и ты. Я это чувствую. И он будет рад твоему появлению.
— Ну и выдумщик ты, Фью! — покачал головой Оуэн, в то же время внутренне удивившись — как он сам до этого не додумался? И усмехнулся: «Я развлеку его, как, например, Фью развлекает меня».
— Но ты же с ним подружился? Так? А друзей надо выручать! — сказал дельфин. — Поплыли!
— Что с тобой поделаешь! — проговорил Оуэн. — Ну, поплыли, что ли.
И вот они снова оказались возле древнего города Нефелимов, расположенного в глубокой впадине. Фью всё чаще всплывает наверх — подышать. Оуэн не раз предлагал ему вернуться, но малыш не сдавался. Он был рад, что нашёл себе забаву — вытащил из пещеры эту махину, Оуэна, и привёл его сюда. И всё потому, что услышал некий настойчивый внутренний призыв, голос, шепчущий ему — надо, надо, надо! Он знал, что если не сделает этого, новый житель древнего города… погибнет? не выстоит? потеряет покой? Ну да, что-то в этом роде. Фью не ощущал это, как слова. Это было, как зов предков или призыв стаи, ждущей от него помощи. Юный Фью не мог сам её оказать Нефелиму — он слишком слаб и несовершенен. Зато может к нему сильного и мудрого спрута, великолепного осьминога, Octopus vulgaris, криптита, Giant Octopus, головоногого моллюска. Он тоже очень древний, как и этот город, как загрустивший обитатель развалин Бореи. Они найдут, о чём поговорить. Или помолчать…
— Фух! Извини меня, Оуэн! — сдался, наконец, дельфин. — Но дальше ты сам. Устал я!
И уплыл наверх, махнув плавниками. Главное — помощь доставлена.
— Мило! — пробормотал Оуэн. — Чего тогда тащился сюда за мной?
Он, как обычно, взгромоздился на пик самого гигантского из сооружений — на пирамиду, и осмотрелся:
Сколько же миллионов витков этим строениям? Сотни? Тысячи? Рисунки стёрлись, ступени ведут в никуда, гордые колонны повержены. Но от города Нефелимов по-прежнему веет мощью и некой гармонией. Гармонией разрушения…
— Ты прав! — прозвучал в его сознании голос Одина. — Даже в этих руинах живёт гармония. Но ты себе и представить не можешь, какой красоты был некогда этот город!
