Понедельник, 10 августа 1998 года
Наконец-то оказавшись дома, Айрис изнеможенно привалилась к стене. «Что за нескончаемый гребаный день!» Она бросила сумку в прихожей и отправилась на кухню в поисках съестных припасов. Лишь разделавшись с остатками китайской еды в картонной коробке, девушка решилась уделить внимание автоответчику. Опять все то же: она закатила глаза и со стоном «Ну что на этот раз, мама?!» нажала кнопку.
— Айрис? Айрис, милая, тебе уже лучше? Позвони мне. Я за тебя волнуюсь.
«Удалить.»
Девушка со вздохом стянула с себя запыленную одежду и услышала какое-то бряцание о пол. Это оказался ключ, который она нашла в заброшенном секретарском столе. Не заброшенном, поправила она себя. Сюзанну Пеплински и всех ее коллег без всякого предупреждения лишили возможности попасть внутрь.
Айрис подняла ключ и подбросила на ладони. В голове у нее возник образ длинного хранилища с тысячью дверок. И все как одна заперты. По словам Рамона, во многих депозитных ячейках до сих пор хранятся личные вещи, потому что при продаже двадцать лет тому назад банк потерял ключи. Но как? Как можно ухитриться потерять ключи от всего хранилища? Почему общественность не потребовала, чтобы ячейки взломали? Она повертела ключ и в одном нижнем белье растянулась на диванчике. Кто бы ни являлся владельцем ключа, возможно, он лишился чего-то ценного. Вероятно, это так и осталось на веки вечные запертым и позабытым в ячейке 547.
А может, о потере попросту забыли. «Ключ бесполезен, если не знаешь, для чего он», — подумала Айрис, проведя пальцем по его бороздке. Она вспомнила, как много лет назад рылась в личном ящике отца и обнаружила там старый кожаный бумажник, набитый ключами. Потом она на протяжении нескольких месяцев пыталась определить их назначение. Ни один не подходил ни к дому, ни к машине. И отец никогда не брал эти ключи с собой на работу, и даже, когда несколько недель отсутствовал в командировке, они так и оставались в ящике. В свои восемь лет Айрис для объяснения тайны ключей сочинила сотню извращенных сценариев с потайными комнатами и закопанными сундуками с сокровищами. Тем не менее ей так и не удалось обнаружить ни одного замка, который бы они открывали. И ей не хватило смелости признаться, что она совала нос в отцовские вещи, и потому о загадочных ключах никогда и не спрашивала. В конце концов она сдалась и переключила внимание на что-то другое, но с тех пор смотрела на отца уже по-другому. Он что-то запер. Что-то совершенно недоступное для нее, как бы она ни старалась к этому пробиться.
