Большую часть жизни мы растратили на застолья, от которых с души воротило, позволили чужой судьбе управлять нами. Сердце всегда брало верх над логикой. Как же, казалось бы, такая динамичная женщина, такая яркая личность могла оказаться настолько слабой, что позволяла судьбе неизменно погружать себя в пучину печали? Но ее выносливость, ее неизбывная боль, ее размышления о жизни, именно они-то и очаровали меня. Травмированная часть моей души будто соединилась с ее, раненой.
Это было крушением всего того, о чем мы мечтали в нашу далекую эпоху, чувство вины за то, что мы не смогли сделать.
В любви мы играли с огнем. Жили и любили на пределе, но в результате оставались в одиночестве, один на один с разочарованием. Нет, не только влюбленность управляла нами, но и безграничная жажда независимости. Даже последняя, самая значительная связь в нашей жизни, третий брак, оказалась катастрофической. О, эти параллельные миры! Мы наслаждались счастливыми минутами, не задумываясь об их мимолетности. Но горечи не было, нет! Разве что только упреки самим себе… С другой стороны, никто из наших бывших любовников и супругов никогда не переставал любить нас. Анна, выросшая на Пушкине, сделала из своей жизни сказку для взрослых. Ну а моя жизнь, смешавшаяся со сказками других, не наградила меня ничем иным, кроме как хрупкой психикой.
Умение переносить боль, терпение присущи русскому народу. Это же терпение научило меня смотреть на свою жизнь со стороны, точно наблюдатель. Это самое чувство, что страдаю не я, а кто-то другой, и дало мне силы не сломаться. То же самое чувствовала и Анна.
Нет, это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть черные сукна покроют,
И пусть унесут фонари.
Ночь.
«Как я вас люблю, Анна».
Анна Ахматова была обаятельной женщиной, с одной стороны, уверенной в себе, а с другой – абсолютно незащищенной. Красавицей в общепринятом смысле этого слова она не была. Она была больше, чем красавицей – самим воплощением любви. Женщина, мечтающая писать стихи под звуки музыки Шостаковича, чтобы слова ложились на ноты. Осужденная некой странной судьбой прожить разные и зачастую странные жизни, как та, которую она прожила со своим третьим мужем, Николем Пуниным.
Поскольку они жили под одной крышей – Анна, официальная жена Пунина и его дочь, – то обычно обедали все вместе.
В те дни Анна уже начала подумывать о своем уходе. Почти ничего не осталось от магии тех первых месяцев, когда Николай Пунин ежедневно навещал ее в санатории. С грустью ей вспоминались дни болезни. В доме на Фонтанке жизнь казалась тусклой: она все еще думала о Гумилеве, скучала по сыну и мучилась угрызениями совести из-за того, что оставила его у свекрови.
